— Я гуляла… всю ночь… — Голос ее был похож наболезненное кряхтение. Кизия подумала, что все это время она бродила покабакам. Очевидно, так и не зашла домой после приема у Ломбардов.

— А где ты гуляла? — Не хотелось затеватьсерьезный разговор в такси. Прежде всего она должна уложить Тиффани в постель,позвонить ей домой и сказать миссис Бенджамин, что все в порядке. А позже можнои поговорить. Никаких пьяных истерик в такси… Таксист мог вообразить, чтоприключилась пикантная история, и… Господи, этого Кизии совсем не хотелось.

— Церковь… всю ночь… гуляла… спала в церкви…

Тиффани полулежала на сиденье с закрытыми глазами, иказалось, вот-вот заснет. Через несколько минут такси остановилось перед домомКизии и они вышли. Не задавая вопросов, привратник помог довести Тиффани долифта и поддерживал ее, пока они поднимались. Квартира была пуста: Люк, какобычно, отсутствовал, а у женщины, которая следила за порядком в доме, сегоднявыходной. Кизия благодарила небеса. Ей совсем не хотелось объясняться с Люкомпо поводу Тиффани и ее нынешнего состояния. Не очень-то удачно привести ее сюда,но Кизия не смогла придумать ничего лучшего.

Она отвела Тиффани в спальню. Та сонно огляделась и приселана краешек кровати. Потом спросила:

— А где дядя Ки? Господи, опять об отце…

— Его больше нет, Тифф. Почему бы тебе не лечь, а япойду позвоню и скажу, что ты приедешь домой позже.

— Нет! Скажи им… скажи… пусть она отправляется вад! — Страшное, судорожное рыдание сотрясло ее тело с головы до ног. Кизияпочувствовала, как мурашки поползли по спине. Что-то странное было в словахТиффани, в тоне голоса… что-то… Кизия испугалась. Тиффани смотрела на неебезумными глазами. Голова тряслась, а из глаз непрерывно катились слезы. Кизиястояла у телефона и молча смотрела на подругу, ожидая объяснений.

— Я не должна им ничего говорить? — Секунду онисмотрели друг на друга, потом Тиффани медленно покачала головой.

— Нет… мы порвали…

— С Биллом? — Кизия непонимающе смотрела на нее.

Тиффани кивнула.

— Билл попросил о разводе?

Тиффани покачала головой сначала положительно, потомотрицательно, а потом глубоко вздохнула и попыталась объяснить:

— Эта мамочка Бенджамин… она звонила прошлой ночью…после приема у Ломбардов… Она сказала, что… что… я пью… алкоголичка… что… дети…меня нельзя допускать… дети… и Билл… Билл… — Она еще раз глубоко вздохнула,подавляя рыдания, а потом согнулась пополам в приступе тошноты.

— И Билл с тобой разведется? Тиффани кивнула. Кизиясмотрела на нее, ощущая страх.

— Ради Бога, Тиффани, успокойся, она же не можетзаставить Билла развестись с тобой. Он взрослый человек и сам соображает, чтоему делать.

Тиффани покачала головой и посмотрела на нее опухшими отслез, пустыми глазами.

— Ты не знаешь… Это правда, настоящая правда… Он всюсвою жизнь… зависит… от нее… И дети… они правы… он… она может… если он захочет…

— Нет, не захочет. Он любит тебя. Ты его жена.

— А она его мать.

— Ну и что из этого, черт побери! Приди в себя,Тиффани. Он вовсе не собирается разводиться с тобой. — Внезапно Кизиязамолчала, засомневавшись в собственных словах. А вдруг все как раз наоборот ион намерен развестись? Вдруг он связывает с этим разводом надежды на будущее?Привязан ли он к Тиффани настолько, чтобы пожертвовать ими? Посмотрев на нее,Кизия поняла, что ее размышления недалеки от истины. Мама Бенджамин все держалав своих руках. — А что насчет детей? — спросила она, но по глазамТиффани уже поняла, в чем дело.

— Она… она… они… — И снова мучительные рыдания согнулиее тело. Пытаясь их сдержать, Тиффани судорожно комкала в рукахпокрывало. — Она забрала… забрала их… прошлой ночью… после приема уЛомбардов… и… Билл… Билл… В Брюсселе… Она сказала… О Боже, Кизия, кто-нибудь,помогите мне… — Ее голос стал похож на последний хрип умирающего. Кизия вдругобнаружила, что стоит в противоположном конце комнаты. Наконец она собралась ссилами и медленно, мучительно медленно подошла к подруге. Прошлое возвращалоськ ней. И у нее появилось страстное желание отхлестать по щекам этуопустившуюся, сломленную девчонку, сидевшую на ее кровати, схватить ее,вытрясти из нее душу… О Господи, только не это… Пусть она замолчит…

Кизия остановилась прямо перед Тиффани и заговорила. Слова,казалось, идущие из самой глубины ее сердца, медленно слетали с губ.

— И после этого ты так по-свински напилась, черт тебяпобери… Но зачем… зачем? — Она села на кровать рядом с Тиффани. Женщины крепкообнялись и заплакали. Годы будто повернулись вспять. Кизии показалось, что этоТиффани утешает ее, а не наоборот. Безвременье наступило в этом кольце рук.Такие же руки поддерживали Кизию раньше, и все эти слова уже звучали тогда,двадцать лет назад. Ну почему опять?

— Господи, я… я очень сожалею, Тиффи. Все это напомниломне прошлое, мучительное прошлое. — Кизия посмотрела на подругу и увидела,что та устало кивнула. Сейчас она выглядела более трезвой, чем час назад, аможет быть, и последние несколько дней.

— Я понимаю, Кизия, и сожалею, что так получилось. Явсем вокруг приношу только горе. — Слезы все еще капали из ее глаз, ноголос звучал почти нормально.

— Нет, что ты, совсем нет. Я сочувствую тебе. И миссисБенджамин, черт бы ее побрал с ее дурацкими разговорами… Я понимаю, это слишкомтяжело. А что ты собираешься делать?

В ответ Тиффани только пожала плечами.

— Разве ты не можешь с ней побороться за Билла? —Обе хорошо знали, что не может, если только характер Тиффани в корне неизменился за одну ночь. — А если тебе лечь в клинику?

— Да, можно, конечно. Но когда я выйду оттуда, мне ужене увидеть детей, она не отпустит их от себя. И неважно, насколько трезвая ябуду тогда. Она отняла мою душу, Кизия, мое сердце, моих… — Тиффани сновазакрыла глаза. На ее лице появилось выражение нестерпимой боли. Кизия опятьобняла ее. Тиффани даже в шубе казалась такой тонкой и хрупкой… Что можносказать ей сейчас? Чем утешить? Похоже, она уже все потеряла. И сама этопрекрасно понимала.

— Почему бы тебе не прилечь и не попытаться заснуть?

— А потом что?

— Ты можешь принять ванну, поесть что-нибудь, а затем яотвезу тебя домой.

— И что после? — Кизия почувствовала, что ейнечего сказать в ответ. Она отлично понимала, о чем спрашивает Тиффани. Но тавдруг поднялась и, пошатываясь, подошла к окну. — Думаю, мне пора.

Она смотрела в окно и, казалось, видела там что-то оченьдалекое и недоступное. К своему стыду, Кизия ощутила облегчение. Она упрекаласебя за бессердечие, но ничего не могла с собой поделать. Она хотела, чтобыТиффани исчезла из ее дома. Исчезла до прихода Люка, до того, как успеетчто-нибудь сказать и снова вызовет тот мгновенный ужас в ее груди. Да, пустьТиффани поскорее уйдет. Она и так уже достаточно напугала Кизию и заставиласильно поволноваться — своего рода призрак, новое воплощение Лайэн Холмс-ОбриСен-Мартин. И к тому же ее состояние… Кизия не стала задерживать Тиффани.