и повернули головы к бежавшему. А он продолжал махать руками и невнятно матерясь, скакал что есть силы.

Из задних рядов местной молодежи кто-то не выдержал, бросил дрын и попятился к спасительным деревьям. От полосы рабочих сзади тоже некоторые отступили, бормоча, мол "если что, вернёмся", послышался скрип по деревянному настилу, который в строительном городке исполнял роль тротуаров. Это движение, раз начавшись, потянуло за собой остальных. И, когда деревенских осталось всего ничего, их предводитель смачно сплюнул и, потрясая колом, процедил сквозь зубы: "Ну, чугунки, ишшо сощтёмси!" - повернулся и потрусил по натоптанной тропе. Следом за ним в лес потянулись и его дружки.

Спустя полминуты поле несостоявшийся битвы опустело. А когда народ понял, что никаких казаков, исправников нет, пыл уже подостыл и возвращаться не стали. Да и собирать оказалось некого, парни потихоньку утекли по домам.

Картографы и землемеры разметили трассу железной дороги сначала от Санкт-Петербурга до Москвы, а там и до Владивостока. Якоби прокинул дальнописную линию дальше, соединил через мыс Дежнева и Берингов пролив на Аляску и потянул через форт Росс в Галичье. Карташев разбил будущую трассу на перегоны станциями, которые и принялись возводить. Сначала самые крупные, в городах, в которые завозили стройматериалы для промежуточных, помельче. И, сформировав по регионам 19 строительных участков, навалились одновременно возводить насыпи навстречу друг другу.

На совещание у Александра I, на которое Император собирал всех, заинтересованных в строительстве железной дороги в России, я прибыл за полчаса и в приемной застал несколько человек.

- О, Николай Петрович! - навстречу поднялся элегантно одетый мужчина, гладко выбритый по американской моде и протянул руку: - Всех крестьян от меня увёл.

- Да ладно Вам, Александр Петрович, - удрученно ответил я на рукопожатие, - сам не знаю, что с ними делать.

- Знаю-знаю, засмеялся Оболенский, сенатор и Калужский губернатор, - сам виноват. Надо было им лучше условия создавать, чем у вас, на железной дороге. Ну да, буду впредь умнее, "Юрьевых дней" ещё много, глядишь вернуться.

Таких, как Оболенский, прогрессивных помещиков, несмотря на наши с Императором, Сперанским и Аракчеевым опасения, оказалось не так уж и мало. Да, конечно меньше, чем других. Но основная масса из оставшихся пока ещё не понимала сути грядущих перемен и потому не спешила действовать. Однако были такие, которые подавали гневные петиции Императору. К нашему счастью, "ядовитые зубы" в виде организующей силы из английского посольства, мы у этой части дворян вырвали.

Мы переговаривались о пустом, пока не пришли Канкрин со Сперанским, оба разрумяненные с морозца, и пока мы Здоровались, обменивались впечатлениями, распахнулась дверь и быстрым шагом вышел, широко улыбаясь, Александр I.

- Господа, рад вас всех видеть. Прошу...

Переполненный впечатлениями после совещания вернулся домой, а там меня ожидала дальнопись. Лента с места прокладки железной дороги, с перегона тридцать пятый километр.

Карташев бил тревогу.

Так как именно в том стройгородке собирались провести учения по отражению нападения, я пригласил начальника железнодорожных войск Алексея Андреевича Аракчеева и заместителя директора корпуса охраны Императора по школам особого назначения Фёдора Ивановича Толстого на реконгсцировку. И подбил обоих чиновников ехать по рельсам, благо лёгкие маневровые паровозы вовсю подвозили грузы к стройплощадкам. Склонный к авантюрам "американец" Толстой мгновенно воспламенился возможным приключением. А вот почитатель порядка Аракчеев скорчил обезьянье лицо, очень уж ему не хотелось покидать привычные обжитые сани. Но довод, что следует хорошенько знать собственную вотчину, переубедил и его.

Чтобы скорее согреться, мы с Фёдором Ивановичем весело ухватились рукавицами за стылую рукоятку ручной дрезины. Сконструированной Кулибиным как раз для таких целей: для доставки разъездных бригад и ремонтников быстро на место поломки.

Эта, экспериментальная, чуть побольше, шестиместная. И поэтому на неё поставили небольшую кабину и пароврат. Котел, которого разожгли и, покуда он набирал необходимое давление, для тепла в том числе, мы разминали мышцы, а заодно грелись. То тоже не лишнее, физическая форма на всех этих заседаниях "сдувалась" прямо-таки "на глазах", требовалось размяться.

Скоро запыхтел пароврат, потеплело, подключили передачу и под мерный стук колёс на стыках рельс все с любопытством вглядывались в заиндевевшие окошки.

Мы с Алексеем Андреевичем Аракчеевым с жаром обсуждали тактику обороны путей в такую метель.

За полчаса нервного движения два раза приходилось останавливаться, мешали переметы. Так-то нормальный поезд с колёсами диаметром около метра, точнее 950 миллиметров у вагонов и 1050 миллиметров у Паровозов такие заносы "проглатывали" не замечая. А для 20 сантиметров колёс на дрезинах лучше отгрести и нож бульдозерного типа впереди по большей части хорошо с этим справлялся. Однако пару раз пришлось выходить и с охранниками обносить дрезину, где совсем уж безнадёжно занесены рельсы.

На месте, в штабном вагоне, за самоваром, встревоженный Карташев нервно ходил, и стакан позвякивал о подстаканник в его руках.

- Артём Николаевич, Успокойтесь, уже, рассказывайте, - на правах старшего подтолкнул я производителя работ к рассказу, когда мы разделись и уселись кто где пристроился.

- А что рассказывать, Николай Петрович! Среди наших строителей много молодёжи. Развлечений-то особых и нету. По вечерам, после работы, силушки молодецкой ещё уйма остаётся. В деревнях рядом сейчас, зимой, тоже дел больших нет, молодежь гулянки устраивает. Вот наши в соседнюю деревню на танцы и пошли. Ну и подрались. Да крепко подрались. Кого-то забидели крепко. Вот деревенские сгуртовались, да нагрянули разбираться. Я уж думал - до смертоубийство дойдёт. Да Хорошо, что дальнописные линии продолжили уже почитай до Москвы и аппарат-дальнописец у нас здесь передвижной наличествует. Наш оператор проворно отбил депешу. Исправник приезжал, разбирался. Но ещё до исправника... - и начальник строительства поведал, как один смельчак рассеял свару.

Мы переглянулись. Случай действительно потрясающий, когда человек не кулаками, а мозгами "разрулил" назревающую сшибку.

- И кто сей герой? - мотнул я головой, мол "Ничего себе!"

- Кто, кто, - инженер обвел нас недоуменным взглядом: - Гавриил Королёв, наш десятник.

- О как! А ну давай его сюда, - потребовал я.

- Сейчас, сейчас, - потёр руки начальник стройгородка и двинулся в угол, Где на столике важно высился аппарат звуконос, который в моё время назывался телефон.

Его вот уже 2 месяца как разработал Якоби. Основная проблема крылась в угольном звуколове, в моем времени называемом микрофон. Мы-то использовали для прослушивание английского посольства единичный экземпляр, "на коленке" сделали, долго не удавалось упростить его, Якоби со своими инженерами довёл до ума.