выслушивала, прикусив губку, мои сбивчивые объяснения чего я от неё хочу, кивала головкой. Когда до неё дошел смысл моей речи, лицо её прояснилось. До того она не могла понять и морщилась, а тут глаза просияли: "Всё, Коль, поняла! Я с помощью Лизы привлеку. Я ещё по-русски сама не очень хорошо... Нужных девушек сыщем. Есть которые хотят преподавать. Вот мы молодых учительниц...

- Ага, буркнул я, замуж твои учительницы хотят! - это была наша обычная перепалка и мы не сговариваясь, рассмеялись.

А когда расстались и я поехал дальше, в голову пришла мысль, что ведь сирот, над которыми они шефствуют, тоже можно уже сразу готовить по каким-то рабочим специальностям. Как в моё время фабрично-заводское обучение. Надо только продумать тесты по профпригодности. Чтоб выяснять, что Кому нравится, к какому ремеслу лучше человек приспособлен. И надо разрабатывать подходящие под это учебники.

Министерство образования мою инициативу поддержало, деньги выделили.

А Кончите я за завтраком присоветовал для того, чтобы привлечь в приюты ремесленников, даром выделить им помещения под мастерские и за наставничество сиротам платить поголовно: сколько учеников обучил, столько и подзаработал. Жена Резанова просияла, порывисто отложила надкусанный калач, что говорило о чрезвычайном волнении, ибо сию выпечку почитала за лакомство и, отодвинув недопитый чай, подскочила ко мне, чмокнула в щеку и упорхнула делиться с царственной подружкой замечательной придумкой.

Гаврилу-землекопа я увидел в вагон-школе, на возведении Санкт-Петербургского вокзала в месте, где в моем мире стоял Московский вокзал, чего мудрить. И о сем молодом крепостном мужике стоит, пожалуй, рассказать особо.

Впервые моё внимание на него обратил Карташев: "Николай Петрович, гляньте на вооон того землекопа. Втрое против среднего норму выдаёт!" - я прищурился, глядя против солнца, ничего особенного, обычный крестьянин лет двадцати пяти, под метр семьдесят, русоволосый, в кости средний. Разве что, как и я, левша, вон как среди других хватом выделяется. Но из-под его лопаты грунт вылетает как из землечерпалки моего мира! Подошел ближе: ба! - Да у него и лопата непривычная, особенная. Как раз в этот момент телега заполнилась и, пока другой возница подгонял следующую, инженер по моей просьбе окликнул "стахановца":

- Гавриил, здравствуй.

Мужик в рубахе навыпуск тряпицей отирал потеки пота, стоя к нам спиной, обернулся белозубо скалясь: - Здрав будь и ты, Артемий Николаевич. И Ты, Твоя Светлость.

Я протянул парню руку, представляясь: - Николай Петрович. А справная у тебя лопата.

- Гавриил, - степенно отвечал землекоп, крепко пожимая мою руку заскорузлой, гладкой, словно полированной, как черенок его лопаты, ладонью, - и с гордостью ласково погладил снаряд: - Нищево струмент, барин.

- Позволь глянуть, - я протянул руку.

- Изволь, Твоя Светлость Николай Петрович.

Как будто лопата как лопата, ан не совсем. Штык формы средней между штыковой и совковой, да и размером малость крупнее. Материал не простое железо, как у остальных работяг, а неплохая сталь, отчего и заточку держит: полдня минуло, а затупилась лишь чуток. И черенок формы замысловатой. Видно сук подходящий подобрал. Вершина раздвоена, мы такие в детстве на рогатки пускали, и рогульки соединены перекладинкой, очень ухватисто. А где-то посредине, ближе к штыку, изгиб как раз под хватку второй рукой, что-то наподобие пистолетной рукоятки на добром ружейном ложе. А ведь и в рукопашном бою весьма прикладистой должна оказаться! Я побалансировал "оружием" землекопа, лопата словно сама в дело просилась и я не стал противиться, спрыгнул в выемку и с удовольствием вонзил острие в плотную глину, легко выбросил с десяток мер грунта в подошедшую телегу. Выпрыгнул, протянул инструмент опешившему хозяину: - Хорррошша! Но, гляжу, не казённая.

- Неее, Николай Петрович, не казённая. Черенок сам сробил, а за штык кузнецу покланился.

- И во сколько ж встал?

- Полтора целковых, - вздохнул парень, - дюже жалеза накладная вышла.

- Ого! - неподдельно изумился я. Наши-то, казённые, лопаты стоили полкопейки. А тут целое состояние для крестьянина.

- А ловко ты, Твоя Светлость, с струментом управляешься, - уважительно качнул головой новый знакомец.

- Ну, до тебя, Гавриил, мне далековато, - похлопал я его по плечу, - А вот скажи-ка, сможешь своих товарищей так обучить? Если подобные лопаты и им справим.

- А чего ж, коли лениться не станут, в два счёта навострятся, - пожал собеседник плечами, - тут главное кураж поймать, а там дело пустяшное.

В тот же день я заказал стальные лопаты и особые черенки, ибо экономия на инструменте слишком дорого обходится. А вот теперь, 14 декабря, встретил Гаврилу-землекопа в школе.

Снега подвалило изрядно, да и морозец подпирает, а тут печка-буржуйка, заходишь словно в натопленную хату, артельщики опекают свою учительницу как дочку. Пахнет хорошо выделанной овчиной от развешанных полушубков великовозрастных учеников, над которым неуловимо витает аромат фиалок духов барышни.

Высунув язык от усердия первокласник-переросток Гавриил неуклюже зажав в щепоть грифель, с напряженной аккуратностью выводил черточки и крючечки на доске-планшете. Первый месяц недешевую бумагу таким не давали.

- Здравствуй, брат Гавриил, - протянул я руку, - Подучиться решил? Доброе дело.

- Здравствуй, Твоя Светлость Николай Петрович, - ответил на мое рукопожатие молодой мужик, с видимым облегчением распрямляя затекшую спину: - Да вот, вишь ли, обчество выбрало десятником, а я только крестиком расписываться могу. - Он поднял, показывая, грифель и сокрушенно добавил: - Лопатой махать куда сподручнее.

- Ничего, брат Гавриил, - ободряюще кивнул я, - тут ведь тоже как кураж поймаешь, так и попрёт.

- Эх, Твоя Светлость Николай Петрович, Твои бы слова да Богу в уши, - с веселой искринкой в глазах откликнулся парень, - Да вот и Алла Николаевна грозится подучить.

Молоденькая миловидная блондинка, выпускница Смольного, карими глазками поедала землекопа влюблённым взглядом.

Глава 17: ПравСоМол и РИМоС

в которой Савелий объединяет молодёжь

Из леса, метрах в пятидесяти от насыпи выкатился парень и, на ходу подтягивая штаны, завопил: Мужикиии! Атааас! Караууул! Жжооопаа! Исправник, - он рукой махнул за спину, - а с им казаки! Закружаюють! Ухооодииим! - и, высоко вскидывая валенки, утопая почти по колено в снегу, бросился наискосок между толпой деревенских и кучей Строителей железной дороги.

Непримиримые селяне, Вооруженные кольями, а кое у кого за поясом торчали и топоры, и работяги с более серьёзным оружием, привычными лопатами, до того подстегивали себя бранью. Но в этот момент все притихли