– Вот, кого они не поделили… – как в тумане услышал теряющий слух Томас, глаза которого накрыла плотная серая пелена. Почувствовав в себе удвоение сил, он, словно бешеный раненый волк, яростно бросился в сторону принцессы, обрывистыми и точными ударами меча смертельно поражая всех несчастных, кто оказывался на его грозном пути. Надежно прикрываемый своими храбрыми рыцарями, он вскоре настиг беззащитную Элизабет и прижал ее вместе с еле живым телохранителем к углу. Оставив возле них еще пять воинов, он вместе с остальными бесстрашно кинулся зачищать помещение от растерянных мутантов и от отчаявшихся лучников.

– Где Элизабет?! – услышал Томас звериный и отчаянный рев Альберта, громко спускающегося в подвал вместе с Питером Капицей и несколькими дюжинами гремящих доспехами рыцарей с ослепляющими факелами в руках.

– Она здесь! – добивая последних врагов, крикнул Линн, показывая в угол зловонного склада.

– Элизабет, – заплакал Альберт, подбегая к дочери. – С тобой все в порядке, цветок мой? Элизабет?

– Да. Жива. Несмотря ни на что, – зло ответила тяжело дышащая принцесса, хотя по тону ее испуганного голоса было отчетливо слышно, что она все же была рада видеть своего до смерти перепуганного отца.

– Бедная моя девочка… Как же все это произошло?!

Томас осторожно подошел к королевской чете и при свете яркого пламени смог третий раз в жизни внимательно рассмотреть драгоценную принцессу, которую не поделили одновременно напавшие мутанты и лучники. Она как всегда была безупречна, ослепляя своей белоснежной кожей и насквозь прожигая бездонными голубыми очами каждого, на кого падал этот до дрожи строгий холодный взгляд.

– Меня снова спас он, – показала она своим тонким белым пальчиком на стоящего с приоткрытым ртом Томаса, у которого теперь еще и подкосились ноги: оказывается, она его запомнила!

– Это сейчас неважно, дорогая.

– Нет, – строго возразила девушка, когда король быстро повел ее в сторону каменной лестницы, – это важно.

– Потом разберемся. Нам сейчас нужно вернуть тебя в башню. Ее уже никто не обстреляет.

– Она цела?

– На наше счастье, любимая.

– Жаль. Надеялась, что ее уже нет.

Проходя мимо в очередной раз спасшего ее жизнь молодого центуриона, Элизабет бросила еще один взгляд в его сторону, и на одно мизерное мгновение их юные глаза впервые встретились. Она тут же безразлично отвернулась и спокойно пошла дальше, но шатающегося Томаса словно парализовал удар июньской молнии. Ему показалось, что в этот момент замерло не только его дыхание, но и сердце. Что-то чудовищно пугающее, незнакомое и одновременно родное было в этом взгляде молодой, невероятно прекрасной и столь же загадочной особы. Он просто обомлел и замер в этой переплетающейся пучине звенящих ощущений.

– Расслабься уже, – толкнул его в плечо выжатый Карл Линн, когда в подвале уже почти никого не осталось, а в темноте раздавались лишь протяжные стоны умирающих поверженных воинов.

Опомнившись, Томас тут же выбежал за своими рыцарями наружу, где со всех сторон продолжали разноситься отчаянные крики и звонкий скрежет металла. Однако это уже были не жестокие бои, а монотонное добивание не успевших сбежать из непобежденного Парфагона четырехруких монстров и их жалких подельников в черном. Распустив остатки своего подразделения, спаситель королевской крови оседлал слоняющегося без дела Вектора и помчался к себе в новый дом, где успел провести с ненаглядной женой всего одну ночь. Однако там никого не было. С плохими предчувствиями он еще быстрее поскакал к Нильсу, где все же обнаружил заплаканную и окровавленную, но все же живую Марию, которая вновь зарыдала, кинувшись ему на шею.

Оказывается, в дом приемного отца все же ворвались три озверевших чудовищно мощных мутанта и потерявшие право иметь рыцарские габариты Нильс и отец Марии, не смогли спасти ни ее мать, ни Маргариту, ни еще двух других людей, надеющихся переждать вторжение в подвале. Мало того, ее смелый отец буквально несколько минут назад все же скончался от несовместимых с жизнью ранений, полученных от глубоких ударов топором. Бывший легат также имел ряд серьезных повреждений, но все могло закончиться несравнимо хуже, если бы Ричард Фейн не подоспел спасать свою жену и этим не выручил погибающую компанию в самый безысходный момент.

* * *

На следующий день, в горечи похоронив близких, опустошенный горем своей жены, Томас вновь обработал свои незначительные проникающие ранения от коварных стрел и впервые в жизни отправился принять участие в Королевском совете, неожиданное приглашение на который ему доставили ранним утром. Закрытое мероприятие проходило в северной башне замка Альберта Третьего, в круглом помещении с высокими вытянутыми окнами, которые по всему кругу смотрели на лежащий внизу почерневший Парфагон, обрамленный потрепанной Стеной. В центре у поднимающейся снизу винтовой лестницы стоял округлый дубовый стол с деревянными и жутко неудобными стульями без мягкой обивки, а над ним висела ажурная свечная люстра на случай вечерних собраний. На совет во главе с Альбертом Третьим также были приглашены канцлер Питер Капица, министр образования Исаак Ньюртон, трибун Аарон Коннелл и еще несколько других высокопоставленных чиновников и офицеров.

Назло возмутившемуся Ньюртону, Королевский совет почти единогласно повысил центуриона Томаса Юрга, еще недавнего выпускника Академии, до ошеломительного в его возрасте звания трибуна, позволяющего в случае необходимости командовать целой когортой или несколькими центуриями. В обход правил уже назначенный трибуном Аарон Коннелл был вовсе повышен до высшего звания легата и под горячие аплодисменты товарищей назначен главнокомандующим всей армией Парфагона, вернее того, что от нее осталось.

Отсутствующему Ричарду Фейну вменили катастрофическую ошибку неправильной оценки ситуации под Башней совершенства, что в итоге привело к колоссальным потерям времени и живой силы, а также к вторжению в Парфагон. Лично почувствовав мощь врага, ему стоило сразу же собирать освободительную армию по гарнизонам, а не бессмысленно пытаться отразить наступление очевидно превосходящего противника и при этом почем зря гонять туда-сюда спасшего королевство Коннелла, который мог подойти к Стене на два, три или даже четыре дня раньше. Но это было не самое ужасное.

В критический момент, буквально считанные минуты не дождавшись подмоги, он отдал сомнительный приказ открыть ворота, а затем посмел взять часть охраны замка самого короля и отправился спасать своих близких. И хотя именно эти странные шаги позволили зайти в город юному герою Юргу, а затем все-таки спасти от верной гибели всеми любимую принцессу, их противоречивые последствия заслуживали очевидной смертной казни. До этого дело не дошло, так как все остальные действия по обороне осажденного города, осуществленные не без помощи Нильса Дора, как всем стало потом известно, заслуживали пощады и снисхождения, поэтому его понизили до центуриона и решили отправить в один из гарнизонов Башен на должность простого коменданта.

После всего этого кошмара, в руках короля в общей сложности осталось всего восемьсот рыцарей, почти в два раза меньше, чем весной этого же года. В Парфагоне было решено оставить пятьсот из них в составе теперь единственной Первой когорты. Остальные, в два и три раза усеченные составы, должны были отправиться в прежде занимаемые гарнизоны, если те остались незанятыми мутантами, и если их еще можно было восстановить, что касалось разрушенных Башни совершенства и Башни признания.