Стараясь удержать равновесие, чтобы самым позорным образом не распластаться перед незнакомцем, я раскинула в стороны руки, продолжая подпрыгивать на одной ноге, с досадой думая о том, что похожу на цаплю при неудачном взлёте. Ещё чуток — и цапля клюнет носом. Мужчина быстро подскочил ко мне и остановился, протянув руки для помощи, но не решаясь прикоснуться.

— Обопритесь на меня, я помогу, — сказал он, озабоченно разглядывая торчащую из ступни колючку, и, не дожидаясь возражений или прочих глупостей с моей стороны, он аккуратно взял меня за ладони и легко опустил на траву у тропинки.

Я послушно уселась и, согнув ногу в колене, подтянула поближе раненую ступню. Здорово же мне досталось: несколько шипов глубоко и до крови впились в кожу, вызывая довольно сильную перманентную боль. Я вздрогнула и, сморщившись, отвернулась — не могу смотреть на кровь.

— Как же вас угораздило–то? — пробормотал он, присаживаясь на корточки напротив и беря в руки ступню моей ноги. — Не шевелитесь, я постараюсь осторожно вытащить шипы, чтобы не обломить концы.

Мне уже было плевать на всё, в том числе и на то, что потенциальный маньяк собирался что–то делать с моей ногой, лишь бы побыстрей избавиться от боли.

— У вас замечательный браслет, — спокойно сказал мужчина, переводя взгляд на мою руку. — Откуда он у вас?

— На распродаже по случаю купила, — не моргнув глазом, соврала я, цепенея от нового приступа страха и паники. — Это стразы, но все говорят, что не отличить от настоящих камней.

Дура! Идиотка! Ну зачем я его нацепила?! А что, если парень разбирается в золоте и камнях?! Уверена, что разбирается, иначе зачем спрашивать? Я лихорадочно зашарила глазами вокруг себя в поисках булыжника, но, естественно, ничего подходящего не обнаружила. Влипла Каштанка! Если он не маньяк, значит, грабитель, и не случайно я его на тропинке встретила — он давно за мной шёл в ожидании подходящего момента… И вот он, этот момент… Капец мне настал… Я нервно сглотнула и сжалась, готовясь к самому худшему.

— Вы слишком напряжены, пожалуйста, расслабьтесь, — спокойно сказал мужчина, колдуя над моей ступнёй.

Да как же я расслаблюсь, когда у меня под рукой нет ничего, чем тебя можно было бы шарахнуть по башке, в случае чего, и удрать? Ой… А как же я удеру с колючками в ноге? «Прицелься хорошенько больной ногой — она на удачной позиции — и двинь его между ног по бибикам, а потом дуй что есть мочи и ори «Караул!». В твоём незавидном положении колючек не почувствуешь, уж поверь мне», — со знанием дела посоветовал внутренний голос. «Шёл бы ты лесом со своими советами, а?» — раздражённо подумала я и назло ему расслабила ногу. Справиться с грабителем я всё равно не смогу, удрать — тоже… может, перестать паниковать и попробовать трезво оценить степень угрозы?

Пользуясь тем, что незнакомец не отрывал глаз от моей ступни, лишь изредка бросая на меня озабоченный взгляд, я стала без зазрения совести разглядывать его с головы до ног… да о какой совести вообще может идти речь, когда, возможно, на кону моя жизнь?! И чем больше разглядывала, тем больше удивлялась сама себе: не пойму, с чего я решила, что он — маньяк или грабитель? Подумаешь, спросил про браслет… а про что ещё спрашивать, если на мне, кроме браслета, только купальник?

Незнакомец с виду — обыкновенный молодой, не лишённый приятности мужчина, высоковатый — под метр девяносто, комплекцией и спортивной фигурой походящий на Матвея. Он очень пропорционально сложён — это я ещё раньше заметила, — идеальная по моим меркам фигура и широченные плечи, от вида которых захватывает дух. Всё смуглое тело — сплошные упругие мышцы, но, в отличие от мышц бодибилдеров, выглядят они естественно. Если и существовал когда–либо на Руси Илья Муромец, то, по моим представлениям, он был именно таким. Овальное лицо, чуть крупноватый ровный нос, выступающие скулы и мужественный упрямый подбородок, пухлые губы большого рта; не скажу, что большие — нормальные серьёзные зелёные глаза с необычным разрезом, указывающим на присутствие в родословной мужчины изрядной порции не исконно русской крови; высокий, умный лоб, коротко подстриженные чёрные волосы… «А кобелёк–то породистый», — ехидно заметил внутренний голос. «Заткнись, — раздражённо подумала я и про себя добавила: — Всю гадость, которую мог, ты уже высказал». Волосы на руках, груди и ногах — ммм… таю от вида волосатых мужчин… э–э–э… разумеется, умеренно волосатых, а не конкурентов Кинг — Конга. Если я когда–нибудь всё же выйду замуж и у моего любимого по какой–то нелепой ошибке природы не окажется на груди растительности — без устали буду брить его до тех пор, пока волосы не проклюнутся.

Лицо мужчины нельзя было назвать красивым — это если сравнивать его с собратьями из модных журналов, по всей видимости рассчитанных на охи и вздохи пятнадцатилетних глупышек. Этот мужчина был дьявольски притягателен настоящей мужской красотой, красотой мачо. В каждой самой мелкой чёрточке его лица, в каждом изгибе и движении любой части тела чувствовались бешеная энергия, сила и мощь самца–лидера, настоящие, не напускные, идущие изнутри и базирующиеся на прочной гранитной основе. Они притягивали, завораживали и сексуально волновали, можно сказать, гипнотизировали, заставляя слепо повиноваться каждому его слову и желанию и, что самое странное, ощущать безмерное счастье и наслаждение от подобного повиновения. Подобные типажи, к сожалению, редкость. Простите за откровенность, но такого мужчину, забыв про всякие приличия, даже самой непокобелимой женщине хочется тут же заманить домой на чашку чая всеми правдами и неправдами… и уже больше не отпускать никогда… Мой типаж, очень редкий, но точно мой…

— Боюсь, один шип всё же сломался, — разочарованно сказал незнакомец по окончании длительных манипуляций с моей ногой, которые я пропустила, пользуясь ситуацией, нагло его разглядывая и размышляя. — Попробуйте встать на ногу.

С его помощью я поднялась сначала на здоровую ногу, а затем осторожно перенесла часть веса на больную.

— Ой! — непроизвольно вскрикнула я и отдёрнула ногу, мгновенно ощутив, как в неё словно игла воткнулась: треклятый шип торчал глубоко в ступне недалеко от пальцев, и если я и смогу передвигаться, то лишь опираясь на пятку, следовательно, у меня все шансы доковылять до лагеря к следующему утру.

— М-да, к несчастью, так оно и есть, — с нескрываемым сожалением в голосе протянул мужчина, вновь страхуя меня за ладони рук, и, приятно улыбнувшись, добавил: — Ну что же, предлагаю свою помощь по буксировке вас к месту якорной стоянки, поскольку вашу брешь можно будет залатать только там.

— Надеюсь, стоянка будет моя? — немного кривясь от только что испытанной острой боли, не столько спросила, сколько констатировала неоспоримый факт я и с готовностью вцепилась обеими руками в его руку.

— Разумеется, — широко улыбнулся мужчина и аккуратно отцепил мои руки.

Не успела я понять, что к чему, как почувствовала, как сильные руки легко подняли меня в воздух и прижали к обнажённой груди. Не сказав больше ни слова, он твёрдым, уверенным шагом пошёл по дорожке в направлении пляжа. От неожиданности я потеряла дар речи — ну не привыкла я, чтобы решали за меня, но вместо того, чтобы, опомнившись, начать громко возмущаться и спорить, я почему–то промолчала и повиновалась. Возможно, потому, что его действия показались мне логичными. В общем, я быстро захлопнула раскрывшийся было рот и скрестила руки на груди, не представляя, куда их пристроить. Беспокоило одно: мне было очень неудобно и тело моё напряглось, тщетно пытаясь устроиться поудобнее. Одно дело — когда ты без сознания: в этом случае тело расслаблено, руки и ноги свисают плетьми, голова где–то там болтается и вообще тебе абсолютно по барабану, что происходит и как ты выглядишь. Но я‑то пока жива и в полном сознании и не могу распластаться в его руках, как дохлая ворона! Чтобы расслабиться, мне необходима дополнительная точка опоры… в виде его затылка, например… Я осторожно повернула голову и покосилась на его затылок, заранее переживая, что он истрактует мой взгляд превратно. Но он никак не отреагировал, продолжая внимательно осматривать дорогу впереди, время от времени поглядывая по сторонам.