Мужчина приостановил работу и хитро, исподлобья взглянул на меня:

— Алён, а может, лучше ты меня отшлё…

— Матвей! — теперь уже действительно грозным голосом прервала его я, не дав договорить очередную глупость, не предназначенную для ушей ребёнка.

— Молчу, молчу, — хохотнул Матвей и быстро возобновил работу.

Я окинула взглядом ровные ряды песочных боеприпасов — сколько же он наштамповал гранат! Если бы все они вдруг превратились в настоящие, то их запаса с лихвой хватило бы на отражение танковых атак взводом пехоты в течение суток.

Не дав ребёнку озадачиться новыми вопросами, я мягко улыбнулась и спросила девочку:

— Так во что ты хотела предложить поиграть? Кого мы будем догонять?

К счастью, ребёнок с готовностью переключился на мои вопросы.

— Мы будем иглать в «догони змейку»! — радостно сообщила Машенька, и её глазки заблестели в предвкушении весёлого развлечения.

Трое взрослых людей выжидающе уставились на девочку: в такую игру никто из нас в детстве не играл, наверное, что–то новенькое.

— А в чём заключается игра? Кто будет змейкой и что эта змейка должна делать? — с любопытством спросил Иван.

— Вот непонимайка какая, — вздохнула Машенька. — И сто мне с тобой делать? Плосто ума не плилозу, — сокрушалась девочка, смешно копируя поведение и интонации взрослых.

Мы улыбались, ожидая пояснений.

— Ты не мозес быть змейкой, потому сто у тебя поднималки нет, — терпеливо пояснила девочка.

Мы напряглись и поспешили поудобнее устроиться на песке, готовые к очередному перлу забавного ребёнка.

— Какой такой «поднималки»? — осторожно спросил Матвей.

— Ну такой… поднималки… фостика, — неуверенно ответила девочка и от души шваркнула по берегу свежеслепленным куличиком, немедленно превратив его в лепёшку.

Я бросила предупреждающий взгляд на поперхнувшихся от подступающего смеха ребят и поспешила скорректировать направление разговора:

— А у кого есть хвостик?

— У змеи, — спокойно ответила Машенька, не отрывая взгляда от очередного кулинарно–архитектурного шедевра, который тщательно вылепливали её маленькие ручки.

Я тупо уставилась на Машеньку, потом растерянно перевела взгляд с девочки на ребят, подобно мне застывших в лёгком замешательстве. Может, мне это послышалось или я неправильно истрактовала слова ребёнка?

— Мы будем догонять змею, — рассеяв последние наши сомнения, уверенно продолжала Машенька. — Их тут мно–о–ого–племного! Тот, кто пелвый догонит змейку и поднимет её за фостик, — победитель, и он полуцит в нагладу вот этот вкусный пилозок, — девочка с любовью скульптора, созерцающего своё творение, рассматривала и поправляла очередной свежевылепленный песочный кулич, как будто сомневаясь, стоит ли выставлять эдакую красоту в качестве приза за столь лёгкую победу.

У меня всё внутри похолодело от ужаса, я смотрела на девочку, вытаращив глаза, не в состоянии выдавить из себя ни слова.

— И давно ты играешь в эту игру? — осторожно, чтобы ребёнок ничего не заподозрил, спросил Иван.

— Давно. Вот только никак не могу поймать, — расстроенно сообщила Машенька и развела руками. — Слиском быстло они бегают. Мозет, у них есть потайные носки или клылыски?

— Да нет, малыш, — пришла в себя я. — Нет у них ни ножек, ни крылышек, но ползают они действительно быстро. Скажи, а тебе мама с папой ничего про змей не рассказывали? — напряжённо размышляя, спросила я.

— Ни–це–го, — с готовностью отчеканила девочка, принимаясь за новый кулич.

Я уже давно ощущала нарастание непонятного раздражения, постепенно трансформировавшегося в злость. Теперь я поняла, кто являлся причиной внезапно испортившегося настроения и на кого эта злость направлена — вне всяких сомнений, на родителей ребёнка. Вот где этих кур носит, а? Мы уже минут пятнадцать болтаем, а родители даже не соизволили нарисоваться на горизонте и поинтересоваться, где бродит и чем занимается их чадо! Мало того что они предоставили маленькую девочку саму себе в незнакомом месте, у опасной холодной реки с сильным течением, что само по себе уже может приравниваться к совершению преступления, но они даже не потрудились рассказать девочке об опасности, которую представляют для людей змеи, а ведь тут гадюки встречаются буквально на каждом шагу! В один прекрасный день Машенька поймает желанную змею за хвост, и не трудно догадаться, чем всё это закончится…

Прервав мои размышления, в разговор вступил Иван. Он старался говорить мягко, спокойно, тщательно подбирал слова, чтобы не вызвать у ребёнка неадекватной реакции:

— Малышка, а ты знаешь, что со змейками играть нельзя, потому что они живые? С куклами — можно, с камушками, куличиками и даже с водичкой — да, а вот со змейками — нельзя.

Зря он так: его слова провоцируют девочку к вопросам, и действительно, они не заставили себя долго ждать.

— А поцему нельзя иглать с зывыми иглусками? Я зэ иглаю с котёнком Мулзиком, сенком Алсом, — спросила любопытная, как все дети, Машенька.

— Э–э–э… понимаешь, — пустился в пространные объяснения Иван, — эти зверушки неопасные и не могут тебя серьёзно обидеть, так, поцарапают немного, и всё. А вот змея может тебя укусить и сделать очень–очень больно. Змеи бывают ядовитые и неядовитые. Здесь, у воды, и даже на этом самом пляже водится очень много ядовитых гадюк, и, если хоть одна тебя укусит, ты умрёшь и больше никогда не увидишь маму и папу.

— Но меня Алс тозе иногда кусает, а мне совсем не стласно. А маму с папой я всегда буду видеть, они мне сами сказали, и я им велю! — торжествующе сказала девочка и с вызовом посмотрела в глаза Ивана.

Мужчина растерянно огляделся по сторонам, ища глазами нашей поддержки и как бы вопрошая: ну как объяснить неразумному ребёнку, что такое настоящая опасность, смерть? Как за одну минуту научить принимать взвешенные, взрослые решения? Это невозможно! И всё же бездействовать тоже нельзя.

А что, если попробовать перенаправить намерения девочки в другое, безопасное русло, действуя с позиции детской логики?

— Малышка, — пришла на помощь Ивану я, озарённая внезапной идеей. — А давай немного изменим правила твоей игры? Не возражаешь? Мы с Иваном и Матвеем уже старенькие, и нам тяжело гоняться за змейками, давай лучше будем от них прятаться.

Все трое внимательно смотрели на меня в ожидании дальнейших разъяснений: ребята — несколько подозрительно, девочка — с нескрываемым интересом.

— Машенька, ты любишь играть в шпионов? — таинственным полушёпотом спросила я ребёнка и, с удовлетворением отметив про себя, как тотчас заблестели глазки девочки, приободрённая, продолжала: — Люди, — и я обвела рукой присутствующих, — будут играть против всех змей, которые живут у реки, в кустиках, в траве и в лесу. Мы станем настоящими шпионами, выполняющими важное–преважное шпионское задание, спасая мир от страшилок, которые хотят всех изжарить в печке и съесть, а змеи станут нашими врагами, которые служат страшилкам и не хотят, чтобы мы выполнили это задание. Змеи умеют стрелять глазами, как из ружья, и наша задача состоит в том, чтобы не приближаться к ним, а, наоборот, держаться от них подальше. Кто подошёл к змейке — тот, считай, убит и выбывает из игры. Ну что, девочки и мальчики, согласны играть в новую игру?