— Ну, рассказывай! — с деланой веселостью заговорила Сашка, позвякивая ложечкой.

Алексей молчал, опустив глаза в чашку с душистым травяным настоем. И Сашка умолкла, виновато улыбаясь. С этой минуты все пошло не так, как он хотел.

В маленькой комнатке с диваном Сашка засветила ночник, достала подушку и плед.

Сашка села на краешек постели. Глаза ее светились затаенным торжеством, словно она знала что-то, чем не могла или не хотела поделиться с ним.

— Скоро ты все узнаешь. Главное, ты здесь!

— Что это за дом?

— «Башня веселой стражи», один из форпостов Камелота. Раз в неделю сюда слетаются Серые ангелы.

— Серые ангелы? Кто они?

— Русские рыцари, хранители Грааля.

— Но ведь на Руси никогда не было рыцарей.

— Были… Рыцарь — это тот, кто выходит в бой один на один. Это путь воина-одиночки. Но в духовном мире каждый сражается один на один. А слово это русское. Рыцарь это ритар, ратник, тот, кто участвует в ристалищах. Нашего верховного рыцаря зовут Яр Тур. Среди нас есть военные, ученые, врачи, филологи, физики-ядерщики и монахи. Здесь вызревает новый проект, проект прямого действия.

— А где Грааль?

— Чаша здесь, в Камелоте.

— А ты кто в этом братстве?

— Озерная дева, — улыбнулась Сашка, а ты мой Ланселот.

— Ланселот?

— Завтра ты все узнаешь и поймешь… А пока спи. — Она посмотрела на него с нежностью и состраданием, как любящая сестра, и погладила его по волосам.

— Останься, Сашенька, — попросил он без всякой надежды, заранее угадав ответ.

— Нет… Нельзя…

Она поцеловала его в лоб и торопливо ушла. Он даже не успел ощутить летучее касание губ. Ему показалось, что они были холодны, как ледяные звезды на промерзших стеклах.

На столике, рядом с кроватью, он заметил старинную книгу. Должно быть, Сашка принесла ее для него.

«…Рыцарям короля Артура предстояло выполнить свою последнюю великую задачу. Из песен менестрелей, из рассказов путешественников до них дошли слухи о стране, находившейся далеко на севере. Страна эта была опустошена и зачарована, потому что охранявший ее талисман был осквернен, а королю этой страны было нанесено оскорбление. Только рыцарь, безупречный во всех отношениях, мог разрушить эти чары и возродить жизнь в стране. Но для этого надо было отыскать Грааль. Это был волшебный сосуд, произведение великанов, наделенное могуществом предыдущего мира. Оно было обманом изъято из хранилища, где находилось по праву.

Рыцари Верховного короля, это славное воинство, вместе отправились на поиски Грааля, и королева плакала, когда они уезжали. В последний раз рыцари были едины. Те из них, кто сумел вернуться обратно, стали более серьезными людьми, чем были раньше. Они видели чудеса: они видели, как безупречный рыцарь Галахад произнес слова, которые освободили Пустынную страну от заклятия; как Парсифаль остался управлять этой страной вместо старого короля, как некоторые из рыцарей умирали или сходили с ума…»

Алексей так и не смог заснуть. Странный мир взял его в плен. Привычной реальности, с ее границами и неумолимыми законами уже не существовало, он растворился, как соль, в этом новом, волшебном переменчивом море, и в нем все было возможно и послушно его воле, все… кроме Сашки.

Ранним утром Кобальт принес ему новую одежду. Это была странная смесь военного камуфляжа и народного костюма. Рубаха из белого льна с косым, вышитым красным узором воротом, куртка со срезанными погонами, десантные полусапожки, портупея.

— Молодца! — крякнул Кобальт, оправив складки на спине Алексея. — Вся одежда, до последней пуговицы, изготовлена в России. Поэтому она лечит и дает силу. Едим и пьем мы здесь тоже только наше, русское, чтобы черпать силу родной земли.

За завтраком Алексей не увидел Сашку, а спрашивать о ней Кобальта не хотелось.

— Скажи, то, что было со мной там, у Мерлина, — проверка на вшивость?

— Не обижайся, Обреченный, каждый из нас должен быть проверен на детекторе. Слишком много поставлено на карту. И, возможно, именно ты станешь Первым рыцарем, Стратигом и даже Колесничим.

— Я?

— Да. Тебя избрали Мерлин и Отшельник, и прежде чем они возьмутся ваять из тебя «русского терминатора», ты можешь немного отдохнуть и даже побаловаться с девочками перед тем, как надолго забудешь к ним дорогу. Я надеюсь, тебя предупредили?

— Да, я все слышал.

— Тогда, чем скорее грянет «ночь Клеопатры», тем лучше. У нас осталось два дня и одна ночь.

— Где Александра?

— А… Я все понял, — буркнул Кобальт. — Так даже проще.

Трудно поверить, но в эту последнюю ночь они говорили больше, чем когда-либо, торопясь до утра открыть души, чтобы огненными словами и клятвами закрестить обратные пути, ибо в жизни их уже не будет другого дня и другой минуты. И уже не их потные, нагие тела льнули другу к другу, а бесплотные духи ласкались в предвечной выси, и эти невесомые касания были памятней и слаще земных объятий.

— Ты не пожалеешь, никогда не пожалеешь? — спрашивала Сашка, чтобы еще и еще раз испытать его, и опускала глаза под его взглядом. — Я хочу, чтобы ты знал, у меня тоже никого уже не будет, никогда… Но ты… Ты не пожалеешь?

— У меня нет другого пути. Ты выросла, ты стала взрослой и поняла, что можешь любить только героя. Я должен стать им. Я счастлив, Саша, счастлив навсегда, что бы ни случилось с нами там, в будущем. Ведь я был с тобою на этой земле. Пусть недолго, урывками и не так, как ты того стоишь, но нашу любовь запомнили и земля и небо. Я ухожу спокойный и счастливый, и ты будешь навсегда во мне и со мной. Только знаешь, мне бы хотелось… Чтобы у нас был сын, наш сын.

Сашка вздрогнула и закрылась скрещенными руками, так когда-то она прятала свое изувеченное тело.

— Нет! Никогда…

— Почему?

— Когда я вспоминаю, что он прикасался ко мне, и эта отрава навсегда вошла в мое тело, мне хочется расцарапать себя до крови и выжечь это. Это несмываемая печать. Ты слышал о телегонии? — Ее глаза сухо горели в сумраке спальни. — Он испортил мою кровь и кровь моих еще не рожденных детей! Здесь, в Камелоте, я узнала очень многое. О том, что существует эфирное семя и первый мужчина навсегда облучает им девушку.

Об этом не принято говорить, слишком жестоко напоминать людям об их ошибках, когда уже ничего нельзя изменить. Людей держат в неведении, хотя уже тысячелетия «закон первого самца» был хорошо известен. Я читала, что в старину, на Руси, если какой-нибудь негодяй насиловал девчушку, то ее очищали особым обрядом и как бы заново выпекали в устье стынущей печи, чтобы очистить ее род, но эта наука, наверное, уже утеряна. Наши предки знали об опасности смешения с существами низшего порядка.

— Да, Мерлин читал мне законы Ману: «Только сыновья, рожденные от жен равных каст, девственниц, считались рожденными в соответствии с прямым порядком и равными по рождению своим родителям…» Видишь, теперь я все запоминаю с первого раза…