Вот тут она сказала лишнее.

— Вы знаете? Правда? Из-за вас Я СТАЛА НЕНОРМАЛЬНОЙ! — заорала я, глядя ей в глаза. — ИЗ-ЗА ВАС Я ИЗУРОДОВАНА! ИЗ-ЗА ВАС ОН ДАЖЕ НЕ МОЖЕТ КО МНЕ ПРИКОСНУТЬСЯ, ЧТОБЫ Я НЕ ВСПОМНИЛА О МУЖЧИНАХ, КОТОРЫЕ МЕНЯ НАСИЛОВАЛИ! И вы смеете говорить, будто знаете, что я чувствую?! Ничего вы не знаете, блин!

Я дрожала от ярости. Она ничего не знала, она не имела права говорить, будто знает.

— Вы не знаете, что такое повторяющиеся кошмары и панические атаки! Вы не знаете, что такое постоянный страх и неуверенность! Вы не знаете, что такое смотреть на ровесников, живущих жизнью, о которой вы мечтаете, и понимать, что ваша собственная жизнь ничего не значит! Понимать, что, даже если завтра вы умрете, никто об этом не узнает! А главное, вы, блин, не знаете, что значит, когда вас используют! Когда жирные мерзавцы относятся к вам, будто к вещи, которую можно трогать везде. Везде! А вы в это время должны молчать!

Я чувствовала, что сердце сейчас взорвется. Но мне было плевать, я наконец-то выплеснула боль, которую держала в себе шесть лет.

— Потому что… если вы заговорите, он будет вас мучить! Если попытаетесь сбежать, вас найдут и изобьют до полусмерти! — продолжала я, надсаживая горло. — Меня насиловали… Они насиловали меня, и теперь я чувствую себя грязной! Все это из-за вас… Я устала… У меня больше нет сил!

Я на мгновение остановилась, громко всхлипнув.

— А вам всего лишь «жаль»? Из-за вас моя жизнь загублена. Вы уничтожили меня, как и все те мужчины! Вы были единственным человеком, который мог меня спасти, но решили этого не делать! Вы не боролись за меня, хотя я пожертвовала жизнью ради вас!

— Элла, кажется, тебе лучше успоко…

Я бросила свирепый взгляд на ее мужа, оборвав его на середине фразы.

— Я вас ненавижу… Вы не представляете, как я вас ненавижу за все, что вы сделали, — хрипло проговорила я. — Я вам доверяла…

Она избегала моего взгляда, громко рыдая.

— Я ждала вас… все те годы. Перед сном я говорила себе: «Успокойся, Элла, она придет завтра утром». А вы так и не пришли, — повторяла я, вцепившись в колени.

Большим пальцем Эшер погладил тыльную сторону моей дрожащей ладони.

Я повернулась к нему и встретила его успокаивающий взгляд. В этот момент я была счастлива, что он здесь, со мной.

— Мне нет прощения, я знаю… Но я тебя никогда не забывала, — заверила тетя, — и я надеялась, что ты сможешь сбежать… потому что сама я не могла тебе помочь.

От такой наглости хотелось выпустить ей кишки. Я пожертвовала жизнью, чтобы спасти ее, а она даже не попыталась вернуть мне долг.

— Да, я выбралась после многих лет заточения, а вы в это время обустраивали свою тихую спокойную жизнь, — бросила я ей в лицо. — Но я не сбежала. Это было невозможно, я пробовала. Сотню раз. Но он всегда ловил меня.

— Как же ты… как же ты тогда выбралась?

Я вспомнила Рика. Меня спас Рик Скотт.

— Меня выкупили, — сообщила я. — Я перестала быть невольницей Джона. Я его невольница.

Я указала на Эшера, и тетя вытаращила глаза, поняв, что он мой хозяин и я все еще принадлежу тому миру.

Ну… так было раньше.

— И поверьте, хотя первые два месяца он тоже устраивал мне ад, я была просто счастлива, что уехала от Джона… Но это не благодаря вам.

Она начала успокаиваться, утирая слезы.

— Мне плевать на ваши извинения. Нельзя разжечь лесной пожар, а через два дня попытаться залить его бутылочкой воды. Я хотела ответов и получила их более чем достаточно… Я не желаю больше здесь оставаться.

Я встала, Эшер тоже. Невыносимо было находиться здесь, я не хотела слушать, как она лепечет одну ложь за другой. Она вызывала во мне омерзение.

— Я хотела повидать вас, потому что вы оставались моей единственной семьей, — насмешливо произнесла я. — Но, честно скажу, лучше уж не иметь никакой семьи.

С этими словами я вышла из комнаты и быстро зашагала прочь из этого дома. Я слышала, как тетя умоляет меня вернуться, но не обернулась. Как и она когда-то.

Эшер отпер машину, я забралась внутрь и дала волю рыданиям. Тетя разбила мои последние надежды. К такому я была не готова — услышать, как она объясняет, что предпочла бросить меня, а не попытаться вытащить, потому что, видите ли, боялась Джона.

Эшер молча уселся на водительское место.

— Поехали, пожалуйста, — устало взмолилась я. — Не хочу больше оставаться здесь… И не хочу больше никогда сюда возвращаться.

Он кивнул и завел мотор. По щекам катились слезы, пока мы удалялись от этого дома. Теперь у меня точно не осталось семьи. И это было очень больно.

22:00. Аризона

— Ты проснулась? — тихо произнес его хриплый голос.

— Мм…

Глаза жгло. То ли от усталости, то ли от слез. Все слезы я уже выплакала. Голова раскалывалась, все ломило от усталости.

Я протерла глаза и огляделась. В комнате было темно, наступила ночь. Я плакала, засыпая в объятиях Эшера. Сейчас он смотрел на меня сверху.

— Хочешь поесть? — спросил он, подходя к кровати.

— Нет… я не голодна, — пробормотала я, проведя рукой по одеялу.

Он вздохнул и присел рядом. Когда я подняла на него взгляд, он поймал прядь моих волос и намотал ее на указательный палец.

— Как себя чувствуешь? — спросил он, поигрывая прядью.

— Вымоталась, устала, измучилась, — перечислила я по пальцам.

— А ты знаешь, что все это означает одно и то же? — поддразнил он.

Я закатила глаза, чувствуя, что губы невольно расплываются в улыбке.

— Ты… Ты знал, что она вышла замуж?

Вместо ответа он покачал головой.

— Она расплатилась с долгами за год, Эшер… — вспомнила я.

Он промолчал, глядя на прядь.

Один-единственный год, и я могла бы освободиться.

— Она не стоит твоей жертвы, — проговорил Эшер, устремив на меня стальной взгляд.

Через несколько минут я промолвила:

— Спасибо… что… что поехал со мной. Я без тебя не выдержала бы.

Он насмешливо отозвался:

— Я тоже вряд ли сдержался бы, если бы не ты. Столько раз хотелось их прикончить, что ее, что муженька, просто не сосчитать.

С моих губ сорвался смешок.

— Ты был прав, — признала я, прикрыв глаза. — Плохая была идея поехать к ней.

— Пусть идея и плохая,