Всё это, мягко говоря, настораживало. А если называть вещи своими именами, то логика, инстинкты и все чуйки скопом требовали немедленно хватать жену в охапку и убираться отсюда подобру-поздорову, пока поздно не стало. Но Ноэ решил…

Да ни демона он не решал, сам не понял, как коридор пересёк, поднялся по лестнице и очутился у кабинета Владыки. Когда за ручку брался, вроде бы в голове слегка просветлело, он даже к девушке обернулся, хотел приказать возвращаться, под свет ночника сдвинулся, чтобы она могла по губам прочитать. Только вот вместо этого приоткрыл дверь, протиснулся внутрь, показав Оре знаком следовать за собой.

И как раз в этот момент в коридоре послышались-таки звуки, да ещё какие: тяжёлые шаги и явно не одного эльда, бряцанье пряжек и застёжек, а потом раздался и голос самого Владыки: «Я буду у себя в кабинете. Проследите, чтобы меня никто не беспокоил».

Анекдотов про прятанье в шкафах Эймар слышал много, но ему в дурном сне никогда не виделось, что когда-нибудь сам окажется в такой ситуации. Даром, что ничего похожего на шкаф, куда бы он поместился, в комнате не было – только открытые стеллажи. Под стол тоже не спрячешься. Куда податься? В камин, в котором, не смотря на жару, теплились угли? За буфет с приглашающе выставленными бутылками, графинами и вазой с фруктами? Под кресло или скамеечку для ног? Прикинуться пюпитром?

Ора соображала куда быстрее мужа: змейкой скользнула за тяжёлую оконную портьеру, забралась на подоконник, поджала ноги, да ещё на супруга нашипела не хуже всё той же гадюки. И вовремя: Эймар едва успел за собой штору задёрнуть, как в кабинет вошёл Владыка, что-то тихонько намурлыкивающий под нос.

– Чудненько, – протянул фламик, тщательно запирая за собой дверь, – чудесненько. Просто отличненько.

Жрец прошлёпал мягкими тапочками без задников к буфету, налил полный фужер вина, не торопясь выпил, причмокивая и оглаживая себя по брюшку, обтянутому ночной сорочкой, белеющей из-под роскошного стеганого халата. Большие кабинетные часы, смахивающие на башню, не спеша, будто сомневаясь в собственной правдивости, пробили полночь. Владыка покивал, соглашаясь с ними, выплеснул оставшийся глоток вина в камин, огладил себя по бокам, тяжко отдуваясь, и потянувшись, даже на цыпочки привстав, потащил с полки здоровенный том. Книга не поддавалась, застряв, даже поскрипывала.

Эймар не сразу сообразил, что скрипит вовсе не фолиант, а стеллаж, стоящий как раз напротив окна. Вернее, сейчас он уже не стоял, а медленно поворачивался, открывая проход в комнату. Видно было плоховато, но помещение казалось совсем небольшим и до боли напоминающим зал Входа в подвалах родового особняка Ноэ, хотя ничего подобного в доме Высшего фламика вроде бы быть не должно.

Не должно, а ведь было: до боли знакомо вспыхнули синеватые светильники, бликуя на меди вмурованной в пол шестиконечной звезды, потянулся дымок от курильниц – тяжёлый, не поднимающийся к потолку, а будто стекающий вниз, собирающийся у длинноногих курильниц лужами тумана. Вот только пахло почему-то не привычными травами, а чем-то неприятным, разъедающим ноздри. Серой, что ли?

Владыка раскашлялся, замахал широкими рукавами, будто на самом деле хотел дым разогнать.

– Ох уж мне эти условности, – проворчал раздражённо, доставая из кармана очки и свёрнутую рулончиками бумажку. – Напридумывают...

Фламик вошёл в комнатёнку – теперь Эймар вообще ничего, кроме мясистого носа с очками не видел, зато слышал прекрасно.

– Он мейн ширук’х асел… – слегка подвывая, начитывал фламик. – Нет, не асел. Осёл, вашу демоническую матушку! Кто так пишет? Он мейн ширук’х эсел карбан…

Владыка не столько читал, сколько мучился, щедро пересыпая странный, корявый речитатив выражениями, его сану никак не соответствующими. И начинал заново, потому как всем известно:  экзорцизм прерывать нельзя, а коли уж прервался, то начинай сначала. Вот только языколомательный бред, выговариваемый жрецом, на экзорцизм был совсем не похож – Эймар ничего подобного раньше  не слышал.

– Ладно, заканчивай, – раздался глухой сиплый бас из угла кабинета, который Ноэ видеть не мог. – Считай, ты меня вызвал. И сделай что-нибудь с этой вонью, дышать нечем!

– Благословенный мученик Клеймар писал, что запах горящей серы для тьеменов привлекательней даже, чем вонь гнилого мяса, – как ни в чём не бывало отозвался фламик.

– Это он сам проверял?

– Нет, благословенный Клеймар занимался исключительно теорией. И, видимо, иногда ошибался. Ну, до этого додуматься не сложно. Достаточно вспомнить, за что он удостоился мученичества.

– И за что же?

Справа от Эймара шевельнулось что-то довольно большое и щель между шторами загородила громадная голая спина с щёткой гривы, тянущейся по хребту.

– Ты что-то спросил? – рассеянно уточнил фламик. – А-а, Клеймар… Сего достойного мужа в конце концов разорвали демоны.

***

Всё-таки иногда дурные наклонности бывают очень полезны. Вот не обладай Ора неумеренным любопытством и привычкой подсматривать за братьями, когда они к себе в комнаты служанок таскали, как бы сейчас выкручивалась? Конечно, местные занавеси – это не истлевшие кроватные балдахины родного дома, надёжнее гораздо, но всё же…

Роен, сообразив, что вот-вот, точно как в детстве, спрыгнет с подоконника с воплем: «Бу!» – закусила щёку до крови. Это немного, но помогло, дикие желания пропали, заодно и хихиканье, так и рвущееся наружу, проглотилось. А вот страх, удавкой стягивающий горло, мешающий дышать, никуда не делся, по-прежнему ухмылялся глумливо в самые глаза, угрожая обернуться истерикой.

Девушка глянула на мужа, да только тот на неё ни малейшего внимания не обращал, занят был, подглядывал в щёлочку между занавесами. Конечно, какое ему дело до того, что любимая супруга того и гляди в обморок грохнется? Где там истинные рыцари: «Дорогая, передай мой меч и укройся за крепостными стенами?». Нету их, не модно это нынче. Сейчас гораздо актуальнее: «Дорогая, доставай свой клинок и прикрой мне спину!».

Ора нервно потёрла ледяные, зудящие как от крапивницы ладони о бёдра. Посмотреть, что так в комнате делается, не давал всё тот же глумливый страх, за задёрнутой портьерой в уголке подоконника было гораздо уютнее, почти как под одеялом. Жаль, что голос демона и здесь прекрасно слышался. А в том, что это тот самый рогатый, роен нисколько не сомневалась, его бас она ни с каким другим не спутает.

– Предупреждаю, тьемен, – эдак нараспев, с почти кошачьим примурлыкиванием, сказал Владыка, – я знаю твоё истинное имя.

– Да ну? – Бугай явно издевался над фламиком. – Я его тоже знаю. И что?

– М-да, кажется, Клеймар и тут ошибся, – вроде бы слегка смутился жрец. – Вина не желаешь?

– Нет, и тебе не советую. Слышал, что оно здоровью вредит.

– Где там моё здоровье? – со старческим придыханием посетовал Владыка. ­– Старость не радость.

– А как же мечты о власти над миром?