В середине августа Лукреция снова просила Гонзага помочь Чезаре. «Я всегда отмечала, что несмотря на все трудности и невзгоды Вы, Ваше Сиятельство, проявляли исключительное расположение к герцогу, моему брату», — писала она с поразительным пренебрежением к фактам.

Бедная Лукреция в своем стремлении спасти брата витала в облаках: первое, чего точно не хотел папа, — это освобождения Валентинуа. Зачем ему новые неприятности? А в том, что Чезаре тут же их устроит, можно не сомневаться. С еще более невероятным отсутствием понимания действительности она предположила, что Франческо напишет человеку, которого Чезаре оскорбил более всех остальных. — Гвидобальдо Монтефельтро. Она просила Франческо написать эти письма и послать их ей с курьером. Затем она переправит их в Рим. Еще она просила, чтобы Гонзага обратился к одному из своих друзей, который способен повлиять на папу: «Достопочтенный герцог, мой брат и я будем вечно помнить Вашу доброту..»В то же время она писала Ипполито, попросила его написать понтифику и похлопотать о миссии кардинала Реджино, и, запечатав послание своей печатью, отослала его в Рим. Ипполито ответил «очень любезным письмом».

Помимо этого. Лукреция отправила в Испанию верного, давно у нее служившего мажордома Санчо, чтобы тот разузнал о Чезаре. Связь настолько была затруднена, что записку от 5 сентября из Сеговии она получила лишь 20 октября, да и то Санчо всего лишь сообщил, что герцог Альба оказал ему теплый прием, а навестить Чезаре он пока не сумел.

14 августа Лукреция вместе со свитой переехала из Модены в Реджо, а 19 сентября в 11 часов она родила там сына, названного в честь деда Александром. Тут же послали курьеров. Об этом событии поспешили оповестить не только Альфонсо, но и Франческо Гонзага. Через час после родов Лукреция почувствовала холод в ногах. Принесли теплые одеяла, у роженицы началась лихорадка, продолжавшаяся пять часов. Бедный маленький Александр был слабым ребенком, он отказывался брать грудь. Лукреция предупредила Альфонсо, и он примчался на почтовых лошадях, чтобы до возвращения в Бельригуардо повидать жену и ребенка.

Пьетро Бембо прислал из Венеции очаровательное письмо с поздравлениями по случаю рождения Александра. «Вы и представить себе не можете, как обрадовала меня Ваша новость. События этого ожидал я с большой тревогой ввиду разочарования и напрасных надежд прошлого года». Бембо, по всей видимости, откликнулся на публичное объявление о рождении наследника, но, похоже, Лукреция и лично написала ему об этом. 30 сентября он ей ответил, сообщил, что рад тому, что и она, и ребенок здоровы. Из его письма явствует, что Лукреция и Бембо расстались навсегда, поскольку он с ностальгией вспоминает «дни, проведенные в доме господина Эрколе в Остеллато. там осталась часть моей души…»

Прошло чуть менее месяца, и состояние ребенка ухудшилось настолько, что Альфонсо послал за самым лучшим врачом. Франческо Кастелло. 13 октября Лукреция написала Альфонсо и вложила в конверт диагноз врача. Появление Кастелло вызвало у нее и у остальных надежду на то. что все будет сделано «для выздоровления маленького сына». В Мантуе в то время плохо почувствовала себя беременная Изабелла. Она попросила вызвать к себе Беатриче Контрари и кормилицу, которые в это время хлопотали возле Лукреции и ребенка. Лукреция, как сказала она потом Альфонсо и Франческо, согласилась отправить в Мантую Беатриче в сопровождении Лоренцо Строцци, однако после консультации с Кастелло поняла, что кормилицу отпустить не может. «Наш мальчик на днях серьезно заболел, — написала она Франческо, — и хотя, благодарение Богу, начал брать грудь, состояние у него такое, что без кормилицы ему не обойтись…» Три дня спустя, после нескольких приступов и судорог, Александр умер. За три года Лукреция потеряла второго ребенка, рожденного ею от Альфонсо. Она испытала страшное горе, причем расстраивалась еще сильнее оттого, что младенца этого она выносила полный срок, родился он живым и к тому же оказался мальчиком. Он мог бы стать наследником Эсте. Новость о смерти Александра дошла до Бембо лишь в конце ноября. Тогда Туллио, слуга Бембо, принес ему письмо от Лукреции. Пытаясь хоть как-то ее утешить, он послал ей астрологический прогноз, который составил в Венеции на мальчика: «Как только услышал я о рождении ребенка, сразу заказал у человека, искусного в своем деле, астрологический прогноз. Ваше Сиятельство, возможно, найдет слабое утешение в том, что нашими жизнями управляют звезды…»С тех пор он не писал к ней более семи лет.

Роман этот для Лукреции остался в прошлом. Через десять дней после смерти ребенка она получила письмо от Альфонсо. Он написал, что хотел бы встретиться с ней в Бельригуардо, и она решила по пути к нему заехать в Боргофорте и повидаться с Франческо. Согласно биографу Изабеллы, Луцио, который не слишком жаловал как Франческо, так и Лукрецию, маркиз был «вне себя от радости при этом известии». 25 октября он написал в письме, которое до наших дней не дошло: «Ради этой встречи мы отказались бы от любого сокровища…» Луцио пишет, что встреча Лукреции с Франческо в Боргофорте стала началом их любовного романа. Посредником снова стал Эрколе Строцци, старый друг Гонзага. 27 октября он написал шуточное приглашение: позвал на свою виллу в Остеллато, где в течение восьми дней они будут охотиться на диких птиц. Луцио, похоже, думал, что роман у них был платонический: слишком много препятствий имелось для встречи, однако трудно поверить в то, что Франческо и Лукреция, имея за плечами большой сексуальный опыт, не воспользуются представившейся им возможностью и не удовлетворят свою страсть. Несмотря на все трудности, любовь их была взаимной и долгой. Франческо дал в Боргофорте обед в честь Лукреции и ее свиты и, несмотря на ее «сопротивление», настоял на том, что будет сопровождать ее в Мантую, как неискренне написала она об этом Альфонсо:

Вернувшись в Бельригуардо и соединившись с мужем, она тут же написала Франческо письмо, в котором благодарила его за теплый прием, который он оказал ей не только в Боргофорте, но также и в Семиде (на границе Мантуанского и Феррарского герцогства), и на своем корабле.