В свите Лукреции были юные феррарские девушки из хороших семей. Герцогиня занималась их образованием и подыскивала им мужей. Новеньким должно было быть не более двенадцати лет. «А воспитываются они не так. как прочие, — докладывал Проспери, — их учат рукоделию и прививают благонравие». Кандидаты в мужья часто оказывались упрямцами, но Лукреция заставляла их держать обещание. «Сегодня намечено официальное бракосочетание Далары и сына Иеронима Ариминалдо, — сообщил Проспери Изабелле, — но жениха никак не отыщут. Возможно, молодой человек пожалел о том, что дал слово герцогине. Но Ее Светлость не допустит ослушания. Она заручилась обещанием — и его, и его родителей, — и я думаю, что вечером в дом пошлют приказ, согласно которому он должен прибыть для брачной церемонии, иначе заплатит штраф в тысячу дукатов». Карнавал на масленицу предшествовал Великому посту, и в это время Лукреция торопилась выдать замуж своих девушек, включая и дочь Федерико Маффеи. «Синьора подыскивает дома для своих юных дам», — писал Проспери. «Каждый день синьора выдает замуж по одной девушке, — доложил он 8 февраля, — но она пока не подыскала партии для неаполитанки». К Франческо Гонзага отрядили Гектора Берлингуэра, чтобы он договорился о браке дочери Эрколе Бентивольо, рожденной им от Барбары Торелли, с братом Эрколе Строцци, графом Лоренцо.

2 февраля 1506 года Лукреция занялась браком грешницы Анджелы Борджиа и Алессандро Пио да Сассуоло, мелкого землевладельца, человека, преданного семье Эсте. Зашел разговор о приданом: после смерти Александра Борджиа семейные финансы были не те, что прежде. Лукреция написала брату Анджелы, кардиналу Лудовико Борджиа — результат оказался нулевым. Эсте должны были увеличить приданое Анджелы. Лукреция отвечала за ее гардероб, она и прежде не скупилась на ее одежду. Произошел комичный интимный эпизод: Лукреция пригласила к себе счастливую пару и заперла их в одном помещении, с тем чтобы они осуществили консумацию брака. Через два часа, весело смеясь, они вышли оттуда. Бракосочетание должны были хранить в секрете, как и судьбу несчастного ребенка Анджелы. Властная мать Алессандро Пио, дочь Джованни Бентивольо, не позволила бы сыну жениться, и услышала она обо всем, только когда в декабре официально сыграли свадьбу. Анджела и тогда, и после оставалась в Ферраре и, как обычно, принимала участие в придворной жизни Лукреции. В мае к ней присоединился Алессандро Пио.

21 февраля еще один Пио, из другой семейной ветви, Альберто Пио да Карпи, приехал на карнавал в Феррару и привез с собой сына Чезаре, Джироламо, которого Лукреция поручила его заботам. Подыскивая опекуна ребенку, Лукреция сделала выбор в пользу Альберто Пио, и это можно понять. На эту роль он годился как никто другой: Пио занимал высокое социальное положение, славился интеллектом и входил в круг Лукреции и Франческо: мать его была из рода Гонзага. Дружба Лукреции с Альберто Пио демонстрирует ее независимость в выборе друзей, ибо Пио ни в коем случае нельзя назвать другом Альфонсо. В конце года он вступил в активную оппозицию к герцогу, интриговал против него. Несколько лет не утихала вражда между Альберто Пио и Лодовико Пико делла Мирандола, родственника Эсте, находившегося под покровительством Альфонсо. Альберто Пио пытался натравить друг на друга Франческо Гонзага и Альфонсо. Он побуждал Гонзага написать Альфонсо и сообщить, что дела его (Пио) герцога не касаются: «И дайте понять: вам не нравится, что он корчит из себя правителя Италии. Вы, Ваша Светлость, старше его годами, к тому же принц, как и он, и с точки зрения воинских доблестей ничуть ему не уступаете… да и герцог в наши дни не самый главный, то же самое касается и его глашатая, синьора Никколо Корреджо».

Целью Альберто Пио было добиться независимости Карпи от Феррары, и для этого ему требовалась поддержка Гонзага. Гонзага, однако, не хотелось вмешиваться в это дело: как бы ни презирал он Альфонсо, вступать с ним в войну ради Альберто Пио он не намеревался. В марте 1506 года вражда между Альберто и Мирандолой вылилась в открытую войну. Альфонсо направил на помощь Мирандоле отряд легкой кавалерии под командованием Мазино дель Форно, а Гонзага помог своими силами Альберто Пио, и хотя недоразумения между Пио и Мирандолой в конце концов были улажены с помощью того же Гонзага, злоба осталась. То, что Франческо Гонзага приютил летом Джулио и не захотел его выдавать, свидетельствовало о том, что, во-первых, на Джулио он смотрел как на орудие против Альфонсо, а во-вторых, что шурина своего [герцога] Гонзага глубоко презирал. В этих запутанных отношениях и скрытой враждебности Лукреция, хотя и тайно, отдавала предпочтение Альберто Пио и Франческо Гонзага, людям, настроенным против ее мужа. Приехав на масленичные празднества в Феррару, Альберто Пио постарался сблизить Джулио и Франческо Гонзага. 23 февраля он сообщил, что посетил Джулио и заверил его в дружеском расположении к нему Франческо, на что Джулио поклялся, что считает себя скорее слугой Гонзага, «чем герцога, господина моего и брата». «Достопочтенный кардинал, — добавил он, — пока меня не навестил. День и ночь проводит он в маскарадах и других удовольствиях».

Из своих комнат он слышал веселый шум, но с изуродованным лицом и слепым на один глаз делать ему на празднике было нечего, и это еще сильнее растравляло обиду Джулио. Он не простил Альфонсо того, что тот не только не наказал Ипполито, но и продолжал оказывать ему всяческие милости. Пока Альфонсо и Лукреция веселились на карнавале 1506 года, Джулио вместе с Ферранте вступил в братоубийственный заговор — Congiura. Ферранте сам хотел стать герцогом. Они объединились против Альфонсо и, в меньшей степени, против Ипполито, а поддержали их другие, недовольные сложившимся положением вещей — Герардо Роберти и Альбертино и Роберто Боччетти, боявшиеся утратить свои владения. В 1504 году Альфонсо находился в отъезде. Согласно прошедшему впоследствии допросу заговорщиков, Герардо Роберти, зная, что голову Ферранте кружит мечта унаследовать герцогский титул, предложил ему создать группу и убить Альфонсо. Годом позже Герардо Роберти и Альбертино Боччетти сказали Ферранте, что они убьют Альфонсо во время карнавала 1506 года. В группу заговорщиков вошел и любимый певец Альфонсо — Жиан Канторе. Мотивы такого его поступка кажутся непонятными. Возможно, он надеялся на большие милости от Джулио, страстного меломана. Ферранте и Роберти посетили Джулио в его апартаментах в палаццо Корте. Целью заговорщиков было убийство Альфонсо и возведение на престол Ферранте. С Ипполито тоже надо было расправиться. Поступило предложение убить Альфонсо в публичном доме: там он меньше всего будет ожидать нападения.

Заговорщики, однако, не могли договориться между собой и проявили полную некомпетентность в способе осуществления своих намерений. Ферранте хотел прежде всего убить Альфонсо; Джулио — отомстить Ипполито. Герардо и Сиджизмондо, сын Альбертино. действуя на основании информации, полученной от Жиана Канторе, ночью, с отравленными кинжалами поджидали герцога на улице Феррары. Дважды они его упускали, и дважды не хватало им смелости осуществить свое намерение. Альфонсо был крупным мужчиной и хорошо владел оружием, к тому же под камзолом он носил кольчугу. Конспираторы перессорились друг с другом, обновляли яд на кинжалах и никак не могли договориться.

В апреле Альфонсо уехал в Венецию: по всей видимости, докладывал о намерении совершить паломничество к Лоретской богоматери. Кроме того, герцог хотел заручиться у синьории поддержкой своего государства. Предполагалось, что визит будет коротким: после Венеции он собирался ехать в Испанию. На время своего отсутствия герцог вручил Лукреции бразды правления. Теперь она должна была не только рассматривать петиции, но и проводить аудиенции, издавать приказы. Решение Альфонсо означало не просто признание им административных талантов Лукреции, но и высокую степень доверия. Кроме жены, герцог доверял только кардиналу (Ипполито остался в Ферраре) и Никколо Корреджо (тот сопровождал его в Венецию). Более того, по свидетельству Проспери, Альфонсо дал право Лукреции принимать самостоятельно решения по всем вопросам «за исключением дел, от которых зависит существование государства». В целях большей безопасности Лукреция готовилась переехать в комнаты Альфонсо в палаццо Корте, а наемные ландскнехты охраняли замок. В день, назначенный для отъезда Альфонсо, Лукреция поехала в монастырь Корпус Домини, поскольку была Страстная неделя, и там она сильно заболела с лихорадкой и ознобом. По словам Проспери, болезнь ее перешла в опасную стадию, и Альфонсо отложил отъезд, сохранив, как всегда, в секрете день, в который он действительно хотел уехать. Уехал он 19 апреля, на рассвете, потому как не хотел привлекать к себе внимание горожан: они непременно бросились бы к нему лобызать руку. Вернулся Альфонсо в конце месяца. Приветствовали его Лукреция и Ипполито, с ними он обедал в саду. В середине мая герцог снова уехал в Венецию и на Адриатику.