скряга или распонтовщик носит рубашку от Мордашкина, а сам раз в месяц ходит по трамлинам мелочь тырить.

— Во-первых, это Луи Бутон, а во-вторых, я просто экономный.

— Ага, тогда спец предложение для экономного. Пятьдесят штэпселей, и, если найдете место на палубе, сможете в холоде лежа поспать.

— Нам подойдет, разыщем палатку.

Пассажиры позади занервничали, очередь долго не двигалась, пока Фарфор тележил с билетером. Им ничего не оставалось, кроме как злобно смотреть на Лукаса, ведь Фарфор участвовал в «прениях» с кассиром. Естественно мальчик ловил глазами эти взгляды, а куда ему было деваться⁈ Он раз за разом поднимал глаза и чувствовал, как остальные сверлили его взглядами и негодовали.

— Тут только есть одна проблема, у нас нет штэпселей.

— Тогда ваша очередь вон там, — кассир указал на лестницу — выход с площадки.

— Я могу написать вам расписку, я Фарфор, Фарфор Квадракоптер.

— Не нать мне расписок, только приятные, хрустящие, возбуждающие штэпсели или пошел вон! — сорвался кассир.

— Ну сколько можно, где ваша совесть? Двигайте уже очередь. — сильнее возмущались гоблины, собакены и кэты, находящиеся в толпе.

— Я создатель квадракоптеров, на них половина Гоблинариума летает, неужели ты думаешь, что я не верну тебе жалкую сумму в тысячу штэпселей?

— В этом-то и проблема, десять тысяч вы запомните, а тысчонку забудете, как только переступите порог дома. К тому же, я больше получу от мистера Дерижомпеля, когда расскажу ему, что не пустил вас на борт, потому что у богатейшего гоблинса в Поднебесье не было денег на билет! — смеялся кассир.

— Ну ладно, у меня есть серебряный кат. Фарфор вытащил его из потайного кармана.

— Это может быть интересно.

— Сколько дашь сдачи?

— Тю, а тебе еще и сдачу подавай⁈ Выход все еще там!

— Ну что такое творится? Судно сейчас уже начнет отшвартовываться, а очередь не двигается, что за дела⁈ — послышалось из толпы.

— Ну ладно! — Фарфор взял Лукаса за руку и втиснул его в середину очереди к безобидному по виду канипилару. Тот, конечно, пару раз тявкнул на них, выразив своё недовольство, но Лукас только напугался от звука, а ругательств не понял.

— Займи тут очередь, я сейчас буду, достану нам штэпсели.

Мальчик ещё не успел выразить протест, как гоблин уже скрылся из виду. В это время поток очереди наконец-то сдвинулся с места, каблуки цокали по помосту и где-то вдалеке звенел кассовый аппарат, выдавая билетики на корабль.

Лукас все ближе и ближе подходил к кассиру, страх будущих разбирательств, задержки очереди и недовольных взглядов поселился в голове мальчика. Что делать: бежать или ждать? Бежать — это выслушивать ругательства Фарфора, а ведь они только что нашли общий язык, остаться –слушать причитания кассира и всей толпы, тоже малоприятное удовольствие. Также Лукас разнервничался из-за того, что Фарфор не может купить билеты первого класса, он устал за все путешествие и хочет нормально поспать и хорошо провести время, как положено мальчику в его возрасте. Не в чемодане, не на сене в амбаре и не в морской тряске, а в хорошем номере, в мягкой, теплой кровати, а не прозябать в холодной грязной палатке.

Мальчика можно понять: долгий путь, чередующийся с безумным голодом, а также натянутые отношения с гоблином. А тем более ещё один ночной, холодный путь по воздуху, из-за которого он ранее чуть не умер, не придавали ему сил, когда он находился внутри недовольной очереди.

Лукас топал ногами от нервотрёпки, которая накрыла его с головой, он и не заметил, что все окружающие остановились и смотрели на него, ведь он топал так, что палуба ходила ходуном.

Фарфор подоспел вовремя.

— У меня сын выпил не то зелье, нечего тут смотреть, давай двигай, болезный! — накричал он на гоблина, стоящего перед Лукасом. Все быстренько отоваривались билетиками, пока гоблин с мальчиком не вернулись к кассиру.

— Вот штэпсели!

— Ну да, ну да, вот из-за таких торгашей я и сижу тут вкалываю, вместо того чтобы отдыхать.

Кассир пренебрежительно забрал деньги у Фарфора и сунул их в щель на спине железной фигурки поросенка, которая была вмонтирована в кассовый аппарат. Копилка с кассой загремела, зазвенела и выдала два билета.

— Проходите на платформу, следующий! — заорал билетер.

Лукас недовольно одернул Фарфора:

— Ты же сказал, что достанешь штэпсели!

— Ну да, — непонимающе ответил Фарфор, поднимая два билета.

Платформа дернулась, Лукас пошатнулся, гоблин захотел его удержать чтобы тот не упал, но мальчик его ототкнул с огромной силой, да так, что платформа закачалась. Фарфор упал, рабочие снизу еле сумели ее стабилизировать, чтобы другие пассажиры платформы не свалились вниз.

— Хватит уже! — злобно произнес Лукас, сжав кулаки в районе пояса, будто готовился к бою. Все на платформе напугались, а Фарфор встал на колено, чтобы сравняться взглядами с мальчиком. Глаза человека налились белыми красками, зрачки совсем пропали, волосы принялись белеть.

— Лукас, а что бы на твое поведение сказала твоя мама? Она явно тебя не учила такому поведению.

— Не тебе меня учить, посмотри лучше на свое поведение.

— А я смотрю, и я учусь, спасибо тебе за это, спасибо твоей маме.

Белая спесь пропала с глаз Лукаса, он разжал кулаки, но все равно оставался сильно зол.

— Так что бы сказала тебе мама?

— Она бы сказала, что о своих детях и нуждающихся надо заботиться лучше!

— Но это все, что у меня сейчас есть, Лукас, эти билеты и деньги, чтобы мы могли поесть.

Мальчик насупился и престал говорить с гоблином, отвернувшись в сторону.

Остальные на платформе запричитали, мол, лучше надо воспитывать детей и не давать им баловаться алхимией. Так Фарфор и выслушивал все недовольство толпы, пока платформа не оказалась на одном уровне с бортом воздушного судна.

Герои увидели целый лес из палаток.

— Пойдём, найдем, где мы сможем упасть на ночлег, — сказал Фарфор и попытался взять Лукаса за руку.

Но тот не дал этого сделать. Гоблин осторожно обхватил человека за плечи и подвел его к краю борта, попросив ожидать тут. Лукас подчинился, но всем видом пытался показать, что его не устраивает такой ход событий.

Спустя полчаса дерижомпель затрясло, воздушные шары наполнялись газом, и он начал набирать высоту. Судно поднималось все выше, а «Гаргантьюа» становился все меньше. И тут вдалеке Лукас обнаружил странное явление: будто бы столпы воды,