из комнаты, закрылась в ванной и зарыдала так, что мужчины слышали.

Григорий поднял глаза и жестко сказал Владимиру:

– Женщин они насилуют, когда надоедают, убивают, чтоб не мешались. Сначала их держат пленницами, развлекаются с ними. Но любого пленника нужно кормить, а кормят их, пока они приносят пользу, когда надоедают, их убивают. Первые несколько дней я видел Гелю, она готовила им еду, а потом ее не стало. Мне оставалось только догадываться, где она и что с ней. Но даже в мыслях боюсь это представить. Знал, что Лика спросит, но не смог приготовиться, чтобы ответить ей и не травмировать. Да к этому и не приготовишься никогда. Лике надо это пережить. Время лечит. Это правда. Я ведь вылечился. Конечно, буду еще лет пять вздрагивать по ночам, но это ведь не так уже страшно.

Он замолчал.

Лика в ванной комнате выла и завывала, как волчица, попавшая в капкан. Судьба расставила ловушки, замаскировала временем, и отвлекла Верой в Капкан Судьбы. Как долго она пряталась от этого злого охотника, как долго она обходила стороной все его ловушки. Даже в мыслях боялась представить, что сестры нет в живых, надеялась на Чудо. Но Судьба продолжала играть с ней. Игра становилась жестче, без правил. Если Судьба поддалась на одну победу и чудесным образом спасла Гришу, то Ангелину отдала в руки пиратов. Судьба возомнила себя злым охотником и выставила капкан, волчица попалась. И теперь ей придется отгрызть свою ногу, чтобы идти дальше, чтобы не быть жертвой игры. А сможет ли она это сделать? Нет, она останется в капкане. Его железные зубья будут впиваться в лапу, как только она пошевелится. Как только Лика, пошевелится, вспомнит сестру, так железные зубья сильней вопьются в душу, с двойной силой разорвут ее, с истязаемой болью. И опять вой и завывания, слезы и всхлипывания.

И ничем не поможешь ей. Не может Владимир уничтожить этого охотника. Как бы ему это ни хотелось.

– Почему вы не пошли в полицию там? – спросил Владимир, прервав свои размышления.

– Вы что? – изумленно, чуть испуганно взглянув на Владимира, ответил Григорий – там ведь все куплены, полиция продалась пиратам. Эти две структуры живут по принципу взаимной любви – один любит давать взятку, а второй любит ее брать. Потом этот принцип плавно перетекает в другой – «рука руку моет», когда одна структура не выдает другую. Мне кажется, что полиция не наказывает пиратов не только из-за денег.

– А из-за чего?

– Из-за жалости. Ведь пираты там – простой народ, бедные рыбаки.

– А бедным рыбакам можно брать в плен, издеваться над женщинами, заставлять работать на себя, как рабов?

Гриша тяжело вздохнул, задумчиво потер лоб.

– Я устал. – Набрал полную грудь воздуха и на одном дыхании раздраженно сообщил – я там такого насмотрелся, и полиция мне бы не помогла, а наоборот, вернула бы обратно к пиратам.

– Чем вы занимались все это время у пиратов? – стараясь не выдать свое раздражение, поинтересовался Владимир.

– Может вас это удивит… и взбесит… но я не мог поступить иначе… иначе меня бы убили… утопили бы… а я… я жить хочу.

– И все же.

– Меня брали с собой на дело, для толпы, для видимости. Я и еще несколько таких же пленников создавали видимость многочисленной банды. Оружие не давали. Оружие у них самим не хватает. Мы должны были захватывать команду корабля, оказывать всяческое сопротивление и наводить хаос. Вы меня осуждаете?

– Нет.

– Вас это удивляет?

– Нет.

– Бесит?

– Нет.

– Неужели вам все равно?

– Не все равно, но я не собираюсь вас осуждать. Я прекрасно понимаю человека, который хочет жить.

Как бы ему не было тяжело это сделать, но Владимир соврал. Он не понимал человека, который предал совесть, грабил, воевал на стороне пиратов, которые насиловали и убили родную сестру жены. А если бы Лика, любимая жена попала в лапы этим мерзавцам, насильникам и убийцам, он бы спокойно отдал ее на растерзание и потом пошел бы на их сторону? Владимир бы голыми руками давил бы эту мразь. А если ему руки переломают, он бы грыз и разгрызал бы пополам этих мерзавцев. А если зубы выбили – кидался бы на них и давил бы всем своим весом. Но не позволил бы тронуть женщину и не пошел бы на сторону бандитов. Лучше смерть, чем предательство близкого человека.

Григорий чувствовал его размышления, чувствовал укор и неприязнь. Но он не сможет переубедить человека, который все свою жизнь провел в мирном городке.

Неприязнь росла в обоих мужчинах одинаково, параллельно и равноценно. Неприязнь росла и по своей силе была схожа с грозовой тучей, такая же тяжелая, электрическая и опасная. Вот сейчас облака сойдутся, стукнутся, выбьют молнию. Вот сейчас эта энергия неприязни найдет свой выход и громыхнет. Вот сейчас облака сойдутся и закроют единственный источник света – Солнце. И все это случится с двукратным уничтожающим размахом – мужчин-то два, они сильны.

Опасность столкновения двух грозовых облаков витала в воздухе, он накалился, зарядился, энергия грозы высвобождается.

Григорий эту опасность почувствовал первый. Он предложил:

– Владимир, мне кажется, вам пора домой. Мы с Ликой хотим остаться наедине. Понимаете, я соскучился по ней. А ваше присутствие… Понимаете?

– Понимаю.

– Нам нужно многое вспомнить, многое обсудить. Поговорить. Понимаете? – повторил Григорий.

– Понимаю – повторил Владимир.

Григорий требовательно и выжидающе смотрел на Владимира.

Что ему остается делать? Владимир не знал.

Бороться за Лику? Бороться он умеет. Но только на войне. А здесь не война. Здесь мир. Здесь любовь.

За любовь нужно бороться, как на войне, до одного победителя. В этом любовном треугольнике законный долгожданный муж выигрывал без боя. Он хорошо знает Лику и уверен в ее верности и даже не усомнился в любимой жене.

Владимир поднялся и вышел из кухни, и не видел, что Григорий победительно улыбнулся.

– Лика, открой мне – попросил он и поскреб дверь.

Она открыла. Вид ее желал быть лучшим, и она это знала. Глаза красные и опухшие, нос натерт до малинового цвета. Но разве можно скрыть, смыть водой или замазать кремом следы слез, горя и отчаяния.

– Рано делать выводы – бодро старался поддержать ее Владимир.

– Разве? – усомнилась она.

– Если Григорий смог остаться в живых, то и у Ангелины есть шанс. Все думали, что они утонули после кораблекрушения, а ты верила, что они живы.

– Надеялась – поправила она.

– Вот и правильно. Ты надеялась, что они смогут совладать со стихией и спастись. Шансов в этом случае