было мало. Теперь мы знаем, что корабль не затонул, и Ангелина попала на сушу, Шансы на спасение возрастают в сотни раз.

Сам не веря себе, говорил Владимир. Вера в спасение женщины, разбивалась в осколки о факты, которые рассказал Гриша, об ужасные картины правды, которые он нарисовал мысленно. Но ему нужно было приободрить Лику.

– Ты не должна опускать руки – продолжал он.

– Но Гриша сказал…

– Это его предположение – отмахнулся Владимир – Он ничего не может знать о твоей сестре. Смирнов сказал, что будет обращаться в консульство Сомали.

– Правда? – с огромной надеждой в голосе спросила она – Я пойду к Смирнову, на колени упаду.

– На колени не надо. Ты всегда можешь на меня рассчитывать.

В кухне Григорий начал громко и требовательно кашлять. Владимир собрался с мужеством и спросил:

– Лика, скажи мне. Ты хочешь остаться с Григорием? Я все пойму. Он твой муж… ты ждала его.

Она удивленно уставилась на него:

– Тебе надо уехать?

– Скажи, где хочешь быть ты.

Она отвернулась от него, открыла кран, намылила руки. Просто так, чтоб чем-то себя занять и не показывать свое огорчение и обиду.

Владимир не понимал, стал раздражаться и нервничать.

– Лика.

– Можешь ехать. Я поеду к маме. – Она старалась не показывать свое раздражение, поэтому говорила быстро, в третий раз намыливая руки.

– Лика, постой, ты не хочешь остаться с Григорием? – он развернул ее к себе, чтобы увидеть ее глаза.

Она расставила намыленные руки в стороны, пена стекала на пол.

– Он чужой мне человек. – Она выискивала слова – Уже чужой. Я не останусь в доме с чужим мужчиной.

Владимир видимо посветлел и заявил:

– Поедешь со мной.

– Поеду к родителям, – в свою очередь заявила Лика. – Не знаю, обрадуются ли они его возвращению, а Геля не вернулась.

– Я буду с тобой.

– Ты только что хотел меня оставить с ним – она кивнула головой в сторону кухни, сполоснула мыло с рук, вытерла руки.

– Ты так радовалась его возвращению.

– Но я действительно рада, что он вернулся. Рада, что он жив.

– Лика, милая, прости меня. Я все не так понял. Я глупый чурбан.

– Ты – мужлан.

– Что?

– Ты ничего не понимаешь.

– Да. Не понимаю – честно признался Володя.

***

Лика приоткрыла глаза и тут же их закрыла, свет из соседней комнаты мягко ложился на диван, она поерзала в поисках темноты.

Они вернулись домой, успели включить свет только в коридорчике и все – понеслось, закружилось, подхватило и пронесло в головокружительном полете вокруг планеты Земля.

Все сплелось и переплелось в этом мире на диване – мысли, желания, поцелуи, бретелька бюстгальтера и прочая ненужная одежда.

Она в его мире. Теперь Лика понимала больше: она оказалась не просто в его объятиях у него на руках, она оказалась в его защищенном мире. Этот мир он будет охранять, защищать, оберегать, заботиться, и обязательно любить. Без сомнения любить.

Он понимал, что торопится, но не мог остановить время, остановить желание. Лика вошла в его темп.

Все случилось одновременно, но быстро. Слишком остры были желания, слишком желанны они друг другу.

Она уткнулась носом в подушку.

– Замерзла? – сонно спросил Владимир.

– Не – лениво протянула она, говорить не хотелось, хотелось нежиться в постели.

Она прижалась к Володе, голову положила на плечо и засопела ему в грудь. Он прижал ее, сковал движения, накинул на нее что-то легкое, кажется это его футболка. Обнял и уткнулся ей в волосы, мягкие, щекочущие. Они лежали молча, не могли даже пошевелиться, не воспринимая окружающий мир реально, не думая ни о чем.

Минут через десять, они поняли, что лежать на неразобранном диване неудобно, и непонятно как вообще они здесь поместились вдвоем.

– Володь – не открывая глаза, прошептала Лика.

Он хрипло промычал в ответ.

– Тебе удобно?

– С тобой удобно – прошептал он.

– А на диване? – уточнила она.

– Я могу его разобрать – хрипло предложил Владимир, в упор рассматривая ее.

Она раскраснелась, появился натуральный румянец, глаза блестели, губы сложились в улыбке.

– Как мы вообще здесь поместились?

– Лика, у тебя слишком много мыслей. А я отдохнул и могу продолжить.

Лика хихикнула и засуетилась, заёрзала, ища свою одежду, стала перелазить через него.

– Ты куда это? – не понял Владимир.

– В душ по делам.

– Предлагаю, дела оставить, а в душ сходить вместе.

В душ они сходили вместе, потом отправились спать, но заснуть сразу не удалось.

Они лежали уставшие, счастливые, влюбленные. Все случилось ярко, и весь взрыв пришелся одновременно, с одинаковой негой, никто не поторопился, никто не опоздал.

Может, они созданы друг для друга?

Она лежала на его груди и плече, боялась пошевелиться и потревожить его сон.

А еще она боялась спугнуть спокойствие, которое совсем недавно вошло в ее сердце и душу. И лежала, почти не дыша. Она знала, что когда Володя проснется, им опять придется думать и обсуждать все происшествия последних дней. Подозревать и вычислять убийцу Лизы Гончаровой… Ждать Котова… заботиться о Грише…

«Ой, нет – попыталась она остановить ход своих мыслей – только не думай об этом. Сейчас не думай. Полежи еще хоть пять минут в спокойствии. Не буди Володю. Не буди страх в своей голове. А еще лучше – поспи».

Она послушала свои уговоры и заснула. Впервые за долгое время спокойно, умиротворенно и крепко. И даже не заметила, когда он проснулся. Наверное, его в Армии учили просыпаться, не привлекая внимания.

Потом услышала непонятный звук, еле уловимый, но посторонний. Она напряглась и прислушалась. Владимир крепче прижал ее к груди и поцеловал в макушку. Потом стал выкарабкиваться из-под одеяла.

Владимир повязал на торс банное полотенце и спустился на первый этаж. Лика не слышала о чем и с кем он разговаривает, но по тону слышала, что разговор серьезный. Она насторожилась, почувствовав, что спокойствие уходит, уступая место недавним переживаниям и происшествиям последних дней.

Она быстро выскользнула из кровати, надела халат и спустилась на первый этаж.

Владимир, отключил телефон, угрюмо сказал:

– Григория зарезали.

***

Утром Григорий решил пройтись по родному городу, прогуляться по улицам, заглянуть в ближайшие магазины. Он очень долго не был здесь, что решил найти десять отличий между старым городом и новым, сегодняшним. Да и осмотреться не мешало.

«Мало ли что – неопределенно подумал он, сам не зная, что может быть это мало ли – а вдруг, опасность где-то близко».

Он и сам не подозревал, что опасность очень близко. Настолько близко, что придется сегодня поплатиться