– Потому что человек, за которого яхотела выйти замуж, этого бы не понял. Мне было стыдно, что я замужем занеотесанным деревенщиной. Это тебе я могу все рассказать, а ему бы не смогла.Мне приходилось скрывать свой бестолковый брак. Содержать ленивого, разжиревшегомужа, замазывать синяки и терпеть унижения.

– Тебе ничего не будет, – твердымголосом произнес папик.

– Почему?

– Потому что ты находишься под моимличным покровительством. Никто не посмеет тронуть тебя даже пальцем – ни менты,ни блатные, ни твои родственники. Я вытащу тебя из любой передряги, можешь несомневаться. Мы приедем к твоей сестрице, и она быстро признается в том, ктоубил твоего мужа, как миленькая расскажет все до мельчайших подробностей. Еслитвой муж до сих пор числится без вести пропавшим, мы не будем никогоразубеждать в этом, но твоих родственничков надо поставить на место, чтобы онине напрягались по поводу чужих денег. Не поймут – поплатятся головой...

Папик открыл дверь и потащил меня к лифту.Мордоворот, сидевший в машине у подъезда, увидев нас, не смог скрыть удивления.

– Пахан, что-то случилось? – спросилон.

– Все нормально, Женя. Отвези нас в одинпоселок. Мы решили навестить Дашиных родственников.

– Далеко ехать?

– Часов пять-шесть. Прокати нас светерком!

– Может, еще кого-нибудь из пацановвозьмем?

– Не надо. Это всего лишь знакомство сродственниками. Вполне безопасное мероприятие. Если мы всем скопом приедем –родня насмерть перепугается.

– Понял. – Мордоворот завел мотор, иджип рванул с места.

Отвернувшись к окну, я молча глотала слезы.Папик погладил меня по плечу и сказал:

– Успокойся, Дашенька! Все будетнормально. Я очень хочу, детка, чтобы на душе у тебя было безоблачно.

В дороге я задремала. Папик без конца болталпо мобильному, обсуждая с братками, как выудить деньги у какого-то Леши,открывшего частный банк. Женька упорно молчал, выжимая из джипа космическуюскорость. Гаишники, или, по-новому, гибэдэдэшники, не обращали на нас никакоговнимания, предпочитая штрафовать зазевавшихся лохов с немосковскими номерами.

До моего поселка оставалось километров десять.Запахнув полы шубки, я тяжело вздохнула. Честно говоря, с Веркой встречаться нехотелось, но папик, пожалуй, прав: лучше уж сразу расставить все точки над «i»,чем потом мучиться безызвестностью.

– Ну что, Даша, показывай, куда дальшеехать, – сказал Женька.

– А тут особо и ехать некуда. Наш поселокможно пешком за полчаса обойти, а на машине – делать нечего.

– Дашенька, неужели здесь прошли лучшиегоды твоей жизни? – улыбнулся папик.

– Здесь прошли самые ужасные годы, –тяжело вздохнула я. – Хотя тут были и свои прелести. Люди у нас намногопроще, чем в Москве. Добрее, что ли?..

– Я бы этого не сказал. Взять, к примеру,твоих родственников: за деньги продадут кого хочешь. Люди везде одинаковые, вэтом я много раз убеждался. В любом месте хватает своего дерьма, поверь мне,старику.

– Поворачивай направо, – обратиласья к Женьке. – Вон, третья пятиэтажка по счету. Там живет моя сестра.

– Вот и замечательно, – сказалпапик. – Сейчас мы с ней познакомимся.

Мы подъехали к дому и припарковали машину уподъезда.

– Я пойду одна.

– Почему? Мы пойдем вместе.

– Нет. Сначала я пойду одна, затемпопрошу ее спуститься к машине или приглашу тебя в квартиру.

– Делай, как считаешь нужным, –нахмурил брови папик и полез за сигаретой.

– Гриша, пожалуйста, пойми меняправильно. Я должна пойти туда одна...

– Хорошо, – заметно потеплевшимголосом сказал папик.

В Веркином окне зажегся свет. Я вышла измашины, зашла в подъезд, поднялась на четвертый этаж и позвонила в дверь.

– Кого там черти несут? – послышалсянедовольный голос. Защелкали замки, и на пороге появилась закутанная вполотенце Верка. Увидев меня, она побледнела: – Даша, ты?!

– Нет, не я, – усмехнулась я.

– А почему ты не в колонии?

– Успокойся, я не сбежала, меня досрочноосвободили. Может, ты пригласишь меня войти или мы будем на порогеразговаривать?

– Заходи, – растерянно произнеслаВерка.

Я прошла в комнату, села на стул и сказала:

– Ну, здравствуй, сестрица.

Покрывшись красными пятнами, Верка спросила:

– Ты была дома?

– Где?

– У себя...

– Нет, а что мне там делать? У меня дажеключей с собой нет. Я их в Москве оставила.

– Эти ключи не подойдут, –безжизненно произнесла Верка. – Там новые замки.

– И кто же их сменил?

Верка молчала.

– Кто без разрешения сменил замки в моейквартире?! – повысив голос, повторила я свой вопрос.

Верка упала на колени, подползла к моим ногами громко заголосила:

– Дашенька, родненькая, ради бога,прости! Я ни в чем не виновата! Это все Кирилл! Это все он придумал! Простименя, я же твоя сестра!

– Что-то поздно ты об этом вспомнила! Тытак и не ответила мне. Кто сменил замки в моей квартире?

– Ты туда не ходи! Прошу тебя, не ходи!Уезжай в Москву! Уезжай! Не ходи в ту квартиру.

Я с силой пнула ползающую Верку ногой. Отлетевк противоположной стене, она, не скрывая злости, закричала:

– Зэчка проклятая! В тебе ничего женскогоне осталось! Драться научилась!

– Ты бы с мое посидела, тоже бывыучилась. Там без кулаков не понимают. Там законы другие и правила тоже.Такой, как ты, не мешало бы с годик посидеть, чтобы узнать жизнь с другойстороны, посмотреть на нее с изнанки. Я тебя, сволочь, за Макса засажу!

Верка, рыдая, каталась по полу.

– Лучше бы ты и дальше сидела! Зачем тытолько приперлась сюда?! Нашу спокойную жизнь хочешь разрушить?!

– Ты мою тоже разрушила. Можно сказать, водин момент ее перечеркнула.

– Уезжай! Уезжай! – вопила Верка,захлебываясь слезами.