Белов ехал за ним с той же скоростью метрах в пятидесяти отнего и терялся в догадках. Куда это он собрался? Может, ему просто хочется уйтиподальше от людей? Сашу бы это вполне устроило.

Шмидт подошел к скамейке в заваленном чистым белым снегомсквере, сел на припорошенную, скамейку старясь не сгибаться, как манекен. Идаже не заметил, что рядом остановилась машина, что из нее кто-то вышел…

Он достал сигарету, сунул в рот и попытался прикурить. Унего ничего не получилось: руки тряслись и не хотели его слушаться. Зажигалкаупала в снег, а сил и желания ее поднять не было…

Саша подбежал к скамейке, вынул из кармана куртки пистолет инаправил его Шмидту в лицо. Тот, подняв голову, завороженно замер, глядя вчерный глазок ТТ.

Саша медленно нажал на спуск: раздался слабый щелчок. Иззатвора пистолета выскочил язычок пламени и заплясал у самого кончика сигаретыШмидта.

Тот перевел удивленный взгляд на лицо Белова: в течениенескольких секунд они смотрели друг другу в глаза. Наконец Шмидт глубокозатянулся дымом и закашлялся. Когда ему удалось восстановить дыхание, Саша былуже в машине…

Проводив взглядом отъехавшую "пятерку",. Шмидтневесело усмехнулся, щелчком отправил сигарету в урну, встал и направился впротивоположную сторону. В этот день у него был шанс умереть дважды, но он неиспользовал ни одного…

Аслапбек Мокоев был в ярости. Омар вынужден был выслушать отнего немало обидных слов.

Еще одна такая засада, и у нас останутся одни командиры! –кричал он.

Возразить было нечего. Асланбек вызвал Мусу, вручил ему своймобильный телефон и приказал связать его с господином Шнапскопфом. Мусуповедение Асланбека невероятно оскорбило, но он выполни;! приказание.

"Он что, сам не может просто взять и позвонить?"подумал раздраженно, однако виду не подал.

– А не боишься, что нас прослушивают федералы? – спросил он.

Плевать, заявил Мокоев. – Даже если они и поймут, о чем идетречь, все равно не успеют среагировать.

Толстяк взял трубку- Голос у пего его был унылый. Мусакивнул Асланбеку: можно говорить.

Мокоев обратился к немцу, как к старому другу.

– Здравствуй, дорогой! Как твои дела? – Он проинтонировалслово "твои".

– Пью, печально ответил Шнапскопф. -Генрих опять веселится сдевками. А я смотрю телевизор.

Генрих не передумал насчет акций? напомнил ему содержаниепрошлого разговора Мокоев. – Он все еще против того, чтобы получить их от нас?

Шнапскопф подтвердил, что герр Райнеке не переменил своегомнения. Он готов приобрести все русские акции строящегося нефтехимическогозавода, но при условии, что в сделке будут участвовать все – Шмидт, чеченцы иДругие.

– Других не будет, – грустно вздохнул Мокоев. – Наш другТариэл Автандилович умер. Да и господин Шмидт не вечен. Честно говоря, опасаюсья за здоровье герра Райнеке. Не случилось бы и с ним чего-нибудь подобного. Онведет такой беспорядочный образ жизни! И вы берегите себя. Хочу напомнить, чтоваша доля при удачном заключении сделки составила бы полмиллиона долларов.Герра Райнеке тоже. Если вы вдруг упадете из окна, он может получить вашу долю.Ха-ха! Это, конечно, шутка. До свидания, герр Шнапскопф.

Асланбек знаком поманил Омара и Мусу.

– У меня появился план. Простой и гениальный. Омар, зовинаших женщин…

Через час возле престижного дома, в котором жили господаРайнеке и Шнапскопф, затормозил темно-синий микроавтобус.

– Вы к кому? – спросил охранник возле шлагбаума,перекрывающего въезд во двор.

– В тридцать четвертую, – Муса для вида заглянул в бумажку.

– Зачем?

– Эскортные услуги.

– Это путанок, что ли, привезли? расхохотался охранник. –Покажи! Муса отодвинул дверь в салон.

– Гляди, вон они сидят.

Из салона в лицо охранника ударил выстрел. Крепкие руки недали ему упасть, подхватили и затащили в глубь микроавтобуса.

Его обязательно надо было убивать? недовольно спросил Муса.

– Брат, – ответил Омар просто, – он может помешать нашемуотходу.

Ввиду важности предстоящей операции он решил сам севозглавить. Машина тронулась и медленно подкатила к подъезду. Из нее вылезМуса, за ним две девушки-чеченки, одетые по-европейски. Муса нажал кнопку напанели домофона.

– Да! Что надо? – спросил металлический голосохранника-консьержа.

Девочки в "тридцать четвертую", крикнул Муса.

Охранник выругался, наверно из зависти, что кому-то привозятдевочек на дом, а ему приходится им прислуживать. Щелкнул замок и дверьоткрылась. Муса пропустил девушек вперед и хотел войти следом, но его оттеснилОмар.

Араб скользнул в подъезд, и Муса услышал тихий хлопок, закоторым последовал звук падения чего-то большого и мягкого. Он поморщился. Ему,цивилизованному человеку, претили эти дикие нравы. Муса, как и многие другиеинтеллигентные уроженцы Грозного, называл в шутку своих единоплеменников,спустившихся с гор, ирокезами. А этот араб почище их будет.

Охранника на этаже постигла участь его коллег. Омар позвонилв квартиру немцев и подтолкнул к двери Мусу. – Теперь давай ты.

Увидев его в глазок, Шнапскопф открыл дверь. На лице егоотражалась борьба чувств. Конечно, ему было жаль друга и коллегу, но миллиондолларов… Какая уж тут, к черту, дружба! К тому же Райнеке с самого началановел себя, как полный идиот.

– Вас ист дас? – раздался из-за двери спальни голос герраРайнеке.

– Девочки, – отозвался Шнапскопф.

– О, медхен! Дас ист гут! – заорал Райнеке пьяным голосом.

Но тут борцов за независимость маленькой гордой республикиснова постигла неудача. Словно рок какой-то их преследовал. То ли Омар слишкомторопился, то ли был не в форме, но охранник на этаже не был убит. Пуля егооглушила и рассекла ему кожу на голове. И теперь, справившись с контузией ислабостью, он сумел доползти до кнопки сигнала тревоги и нажать на нее.