Москва

Мими провела ужасную ночь. Несколько раз она просыпалась от того, что кто-то склонялся над ее изголовьем. Она открывала глаза, садилась, дрожащей рукой включала лампу… Рядом никого не было.

– Игорь, – шептала она. – Помоги мне!

Она дошла до предела, за которым маячила бездна. Кроме Нартова ее никто не поймет. Он ждал помощи от нее, а она – от него. Ренат теперь казался ей ненадежным и опасным человеком. Ларисе она тоже не доверяла. Они преследовали какую-то свою цель, а вовсе не искали убийцу ее босса.

От сплошной пелены снега, укрывшего улицы, от одиночества и безысходности Мими погрузилась в отчаяние.

На завтрак она заставила себя выпить кофе, погрызла сухарик и достала из укромного места пузырек с ибогой. Мими держала его на ладони: на дне оставалось несколько желтых капель. Что она будет делать, когда средство закончится? Неужели у нее развивается зависимость?

– Мне нужно это сделать… во что бы то ни стало…

Мими, поджав ноги, сидела на диване в гостиной, непричесанная, в шелковой пижаме, подаренной любовником. Ей было зябко и неуютно в собственной квартире. С ней происходило что-то дикое, странное, но она не могла отказаться от сомнительного замысла. Прошлое и настоящее вот-вот сойдутся в одной точке. А если нет, она всю жизнь будет сожалеть, что не использовала свой шанс.

– Число… – шептала девушка. – Я должна вспомнить число…

Комбинации цифр вспыхивали в ее уме, гасли и вспыхивали вновь. От этого кружилась голова, и шли мурашки по телу. Ритуальная пляска шамана-нганги напоминала ей танец в каменном храме, где по галереям гулял ветер, овевая прохладой разгоряченных танцовщиц. Эта прохлада была единственным спасением от жестокого азиатского зноя…

– Число! – как заклинание, твердила Мими. – Число… число…

Ей чудилось, что она лежит у подножия золотого трона. «Я хочу, чтобы это длилось вечно, – шепчет правитель. – Ты знаешь способ?»

Мими залилась слезами. Нартов обещал ей любовь, а сам умер. Мужчины всегда лгут! Числа вылетают из памяти, жизнь заканчивается в муках, и ничего нельзя изменить…

Она разжала кулачок. На ладони поблескивал пузырек с ибогой. Вот оно, спасение! Вот дорога туда, где все сливается воедино: страсть, смерть и клятвы. Клятвы – сильнее времени. Это Мими поняла только сейчас, когда погрузилась в кошмар наяву.

Жидкость на дне пузырька заманчиво переливалась разноцветными искорками. Девушка вдруг отчетливо услышала голос, идущий из пустоты:

– Иди за мной!.. И ты получишь то, что потеряла…

Это дух ибоги говорил с ней, звал туда, откуда нет возврата. Игоря засосала эта трясина, теперь настала ее очередь. Мими была не в силах противиться зову ибоги. Она поднесла пузырек ко рту, затаила дыхание… и поймала губами обжигающую каплю.

Ничего не произошло. Она все так же сидела на диване и смотрела в окно на падающий снег…

Снежинки казались ей лепестками жасмина, которые осыпались на траву. Гранатовый сад заканчивался каменным забором. Вдоль забора тянулась тропинка. Мими, крадучись, шагала по тропинке. Лишь бы ее никто не заметил! Сегодня все решится…

Африканский шаман звал ее за собой. А может, это голос ибоги вел ее вперед… Ритм барабанов стремительно ускорялся.

– Сюда-а-ааа!.. – завывал нганга. – Сюда-а-аааа!..

Мими спустилась по узкой лестнице и очутилась в храмовом подземелье. Здесь все осталось нетронутым, словно и не было долгих веков забвения. Впрочем, что такое века? Песчинки в призрачных часах…

Статуя халдейского[3] бога была унизана бусами из нефрита и золотыми украшениями. Мими встретилась с ним глазами и обомлела.

«Ты пришла меня ограбить? – холодно осведомился идол, не разжимая каменных губ. – Бери то, что тебе нужно, и уходи!»

Девушка упала перед ним ниц и долго лежала на каменном полу, вымаливая прощение. Оно не было дано ей…

Вокруг нее ползали ядовитые твари, не причиняя ей вреда. Она умела обращаться со змеями и не боялась их. Если бы ее врагами были только кобры!.. Змеи приподнимались и раздували свои капюшоны, но прелестная грабительница смело поднялась на ноги и приблизилась к подножию статуи…

* * *

Каменка, загородный коттедж Нартовых

Сорокин старательно снимал с клюшки отпечатки пальцев. Приспособления для дактилоскопии он привез с собой.

– Что ты делаешь? – удивилась Ирина.

– Разве не понятно?

– Эту клюшку мог трогать кто угодно: сам Игорь, я, горничная… Ты всех будешь проверять?

– Ты предлагаешь сложить руки, сдаться? – с сердцем выговорил детектив. – Отпечатков полно, ты права. Может, удастся выяснить, где чьи? По крайней мере, твои и горничной установить проще простого.

– А что дальше?

– Я еще раз обошел дом, всюду заглядывал. Нигде ни души. Охранник на входе тоже никого не видел. Что здесь творится?

Сорокин не рискнул перепрятать добытую флешку в другое место и носил ее в кармане джинсов. Нужен хакер, который сумеет взломать пароль и будет держать язык за зубами. Впрочем, люди патологически болтливы.

– О чем ты думаешь? – сердито спросила вдова. – Как меня развести?

– Прекрати! Может, кто-то из охранников косит под Нартова?

– Зачем?

– Этой чертовщине есть объяснение, я уверен, – заявил Сорокин. – Дай мне время разобраться.

Он отложил клюшку и повернулся к Ирине. В ее глазах застыл страх. Она больше никому не доверяла. Даже ему. Они продолжали подозревать друг друга.

– Кто-то покупает в салоне «Хонду», как у твоего мужа, выписывает чек от его имени, разъезжает на таком же байке, бродит по дому… Что это значит? Этот кто-то приложил руку к смерти Каратаева и Черкасова, как пить дать. Потом напал на меня в кабинете и скрылся. Куда он мог деться? Человек – не иголка!

– Не надо на меня так смотреть! – вспыхнула вдова. – Я тут ни при чем.

– Мне начинает казаться, что я… не в своем уме.

Сыщик поскреб подбородок, покрытый щетиной. Он двое суток не брился, на эту обычную процедуру не хватало времени. Ирина вздохнула, глядя на свои неухоженные ногти.

– Давно пора сделать маникюр, но все руки не доходят.

– В гробу маникюр будет клево смотреться, – мрачно пошутил Сорокин.

– Типун тебе на язык!