Перегородка еще раз вспыхнула и начала осыпаться, обращаясь в пепел.

– Кать! – заорал Свидерский. – Остановись! Я не обижу тебя, Катюш!

Катерина снова захохотала – мысли в голове были звонкие, злые, – обхватила тонкую шею существа руками, чувствуя, как немеет кожа там, где они соприкасались, и вскочила на него верхом.

– К детям! – крикнула она. – К моим детям!

И с визгом вылетела в окно.

Сказать, что Свидерский был удивлен, – ничего не сказать. Все произошедшее заняло не больше десяти секунд – с ее странным щитом он мог бы справиться и быстрее, но больше осторожничал, боясь задеть Катерину.

А так… сколько любопытного за какие-то мгновения. Защита, выдержавшая его первый удар, – при том что Катя никогда не училась магии. Да и защита очень своеобразная. И необычное поведение птиц… И эти горящие зеленым глаза – чисто ведьма из сказки, только улетела не на метле, а на стихийном духе. Подобных ему Алекс встречал несколько раз. Дух смерти, сомнарис. Обитатель ледяных пещер и подвалов в заброшенных деревнях, старых кладбищ и курганов. С людьми в контакт старался не вступать, но иногда являлся одаренным перед смертью в виде бледного двойника или скелета в темном плаще. Питался жизненной силой и горячей кровью. И не выносил огня.

– П***ц, – раздался в спальне ошарашенный голос Мартина. Появившийся почти одновременно с ним Макс, присев, изучал иссушенные тела десятков, а то и сотен птиц – половина спальни была усеяна ими, и возвышалась эта куча чуть ли не до колена. Там, где были рассыпаны зерна, виднелись черные лунки, будто пол был проеден кислотой. Друзья застали последний акт драмы и успели увидеть, как улетает в окно зеленоглазая ведьма.

– Поймаем, – наконец сухо сказал Тротт, – и в монастырь, Данилыч. Это если ты ее в живых оставишь. Сейчас птиц выпила, а ведь так же и людей может.

Алекс поморщился.

– Моя ошибка. Как она так быстро восстановилась?

– А что мы знаем о ведьмах? – небрежно ответил Макс. – Мы сталкивались только с мужчинами. Возможно, женщины изначально сильнее.

– Нет, – покачал головой Свидерский. – Это какая-то кустарщина, Макс. Как у деревенских знахарок. То ли интуитивное колдовство, то ли ритуалы какие-то неизвестные. Как у шаманов, древние. Мне показалось, она сама удивилась тому, что случилось.

– А мне понравилось, – мечтательным голосом проговорил Мартин. – Красиво ведь, Данилыч. Скажи, красивая?

Алекс усмехнулся.

– Красивая, – согласился он.

– Вляпался? – с грустным пониманием спросил Мартин. Свидерский неопределенно пожал плечами.

– Идиоты, – процедил Макс.

– Возможно, – снова согласился Свидерский. – Но надо спасать, пока не натворила чего-то, за что на нее охоту объявят. Март, удалось найти координаты?

– Угу, – блакориец пощелкал пальцами, и в спальне открылось еще одно Зеркало. – Пойдем?

Катерина, крепко вцепившись в длинную холодную шею странной тени-змеептицы и прижавшись к ней щекой, взлетала над огромным, заснеженным, сияющим вечерними огнями Иоаннесбургом. Сверху, с его сверкающими жилами-магистралями, заполненными тысячами машин, с вязью из миллионов светящихся окон и фонарей, город походил на дивную звездную паутину, разделенную пополам белым льдом реки Адигель.

Полупрозрачная темная змеептица все поднималась и поднималась вверх, и ледяной ветер с сыпью секущих лицо и руки кристалликов льда усиливался, заставляя глохнуть от жгучего холода. Тела Катерина уже почти не чувствовала и только надеялась, что не разожмет руки и не полетит вниз, – уж лучше замерзнуть здесь, на лету. Сорванное от крика горло болело, и голова была гулкой, как пустой кувшин. И страх казался уже тупым и привычным, как непомерно тяжелая холодная глина, заполнившая тело. Кажется, она просто перебоялась.

«Не-с-с-с-с бойс-с-сшс-ся», – прошелестел у нее в голове бесплотный голос. Катя не успела подумать, чего еще ей надо не бояться, – птица, поднимающаяся теперь почти отвесно, сложила черные полупрозрачные крылья, растекающиеся в небо клочками тумана, и, вытянувшись в стрелу, понеслась к земле, вспыхивая ослепительным белым светом, восхитительно горячим, мгновенно согревшим, напитавшим ее. Наверное, с земли они смотрелись падающей звездой. И вдруг столица, несущаяся навстречу, исчезла, а вокруг вспыхнула мягким сиянием заворачивающаяся мириадами искр радужная пыль. Какой-то переход? Подпространство? Место, исполненное изначальной силы, духом творения, прошившего Катерину от головы до пяток и напоившего ее такой бодростью, какую она чувствовала только в детстве.

А через несколько ударов сердца они вынырнули над покрытыми снегом горами, прямо над долом, заполненным туманом, подсвеченным изнутри тусклыми огнями строений. Змеептица медленно спланировала в этот туман и понеслась над небольшим городком, над темными парящими озерами – видимо, это и была долина Хорндорф, – и через несколько минут опустилась у одного из них.

Вокруг стояли небольшие коттеджи, к которым тянулись выложенные брусчаткой дорожки. Светили затейливые кованые фонарики, виднелись указатели с надписями на блакорийском и рудложском: «Горячие источники», «Ресторан „Лавина“», «Лечебный корпус санатория Варм бассер». Снега на земле почти не было, по ногам тянуло сыростью.

– Спасибо, – сипло (сказалось-таки переохлаждение) проговорила Катерина, когда наконец-то расцепила скрюченные пальцы и сползла на землю. Удивительно, как она не потеряла туфли. Птица терпеливо ждала, поводя башкой, похожей на голову ящерицы, по сторонам, и Катерина протянула руку и осторожно погладила свою воздушную лошадку по длинной шее. Теперь она могла разглядеть существо лучше – и правда змея или длинная и тонкая ящерица с птичьими крыльями и тупой мордой. Цвета ее неожиданная помощница была удивительного – тьма, но во тьме этой были все оттенки, от иссиня-черного до густого красного. Так выглядит последний отблеск заката на ночном небе.

– Кро-ов-в-ви-и-ис, – прошелестело существо требовательно и облизнулось длинным раздвоенным языком, – т-с-ты-ы-ы обе-ещ-с-с-с-щала-а-а-а…

– Они здесь? В каком доме? – быстро спросила Катерина. Ее начало трясти крупной дрожью – отходила от перелета. Где-то вдалеке раздавались голоса – в санатории было многолюдно. Периодически в тумане возникали и пропадали шагающие куда-то люди – парочки, семьи с детьми. На Катю они не обращали никакого внимания. Может, не видели из-за дымки?

– С-с-с-сначалас-с-с кровьс-с-с, – прошипел темный дух. Шея его шла нетерпеливыми волнами – ну чисто извивающаяся змея, – он распахнул пасть и блеснул тонкими иглами-клыками, вылезшими из десен. Катя вздрогнула, отвернулась и протянула ему руку. И через несколько секунд вскрикнула, глотая слезы, – в предплечье словно вонзились два ледяных шила, к коже присосалась холодная пасть, и побежала вниз, к кисти, ее собственная горячая кровь.

Существо пило жадно, впиваясь в землю когтями от удовольствия, поскребывая мерзлый наст, и крылья периодически сжимались в комки, а затем снова распускались туманными полотнами. Язык, слизывающий кровь, щекотал кожу. Катерина терпела, оглядывая дома. Внутри снова росла та самая нетерпеливая, злая сила, требующая сейчас же идти к своим детям, сломать все замки, снести все препятствия и спасти их.