— Верно. Если можно так выразиться, в ординарном порядке. Создание знамени из моего брата его не интересует. Только голос. Мечей и магов у нас не осталось, — герцог развел руками. — Витольд действительно может дать нам будущее, создать новую реальность.

— Вам предложили идею, и вы пошли за ней?

— Мир изменился. Но раньше это были проблемы мира, а не короля Вильгельма. Карл так не может, он будет действовать осторожнее. Возродит несколько старых семей, возможно, позволит создать новые безродным. Даст больше вольностей купцам и зицам, чтобы усмирить простецов. Передаст часть прав совета палате. Тихо, аккуратно, осторожно. Витольд будет другим королем.

— Я думал, что все наоборот.

— Понимаю, о чем вы. Но на самом деле Карл будет тихим реформистом, а Витольд хребтом об колено сломает сложившийся уклад. Использует конфликт безродных и аристократов, чтобы низвести последних до уровня слуг. Потом ликвидирует совет и палату — ведь с их подачи он лишился власти. Именно алмазные и главы родов убедили Вильгельма, что старший сын не сможет быть королем. Такое он никогда не простит.

— Уровнять всех магов в правах. Убрать конкурентов во власти. Пока я не вижу ничего страшного.

— Маркус, не пытайтесь казаться глупее, чем вы есть. Подобные перемены невозможны без крови. Например, Витольд закрепит единый порядок наследования власти. Не по силе, но по первородству. Вы понимаете сколько конфликтов из-за этого начнется?

— Могу себе представить, — мрачно признался я. Трагедия Бельских станет обыденностью.

— Под благовидным предлогом Витольд запретит феодалам иметь дружины. Это спровоцирует бунты простецов, которые подавит добрый король, а потом выкупит у разорившихся магов земли. Потом будет эфир. Обессиленных благородных лишат доступа к энергии. И с этим мы уже ничего не сможем поделать.

— Витольд уверен, что к тому моменту не останется тех, кто сможет выступить против него?

— Старших он собирается купить. Фактически, он планирует оставить власть только им. Младшие будут низведены до уровня слуг. Разделяй и властвуй, как говорили древние. Власть короля Витольда будет строится не на личной силе, не на повязанных кровью Черных и тайных союзах, но на армии, бюрократии и законе.

— Это ваши размышления? Или Витольд поделился планами?

— Поделился, но кое-что пришлось додумать, — Николас встал со своего места, подошел к картине, изображающей коронацию Вильгельма Завоевателя, сложил руки за спиной и стал с интересом ее изучать. — Знаете, еще пару месяцев назад это вызвало бы у меня отторжение. Панику, я бы встал под знамена Карла, но теперь… Теперь я не уверен. Некромант показал, что наш мир очень хрупок. Мы заигрались в богов, забыли, что лишь беглые подопытные, которые сидят на эфирной игле. Стоит хоть чему-то пойти не так, сломаться всего одной шестеренке, и мы окажемся в бездне.

Я плохо понимаю людей. Я их вообще не люблю. Но даже по голосу я понимал, что герцог не искренен. Он не колебался, не сомневался, нет, он просто излагал чужую точку зрения, не более.

— Я так понимаю, здесь и сейчас вам предложили только идею?

— И еще немного странного эфира. Последнего могли бы дать больше, — недовольно сказал герцог и развернулся ко мне.

Янус расхохотался.

— Одних слов мало, чтобы убедить вас?

— Маркус, Сайрус научил меня многому. В первую очередь — не верить простым словам. Красивая идея может купить пылкого юношу и разочаровавшегося старика. К счастью, я не отношусь ни к первым, ни ко вторым. Не спорю, в связи последними событиями я изменил свои взгляды… С другой стороны, я не верю, что план Витольда можно исполнить без крови. Нет не так, я уверен, что нас ждет море крови. И если вы думаете, что вольным при нем станет лучше — не обольщайтесь. Едва Витольд разгромит нас, он возьмется за вас. Все в его мире должны стать шестеренками в колоссальном механизме. Железном левиафане, который он собирает.

— Это не быстрый процесс.

— Даже вы понимаете это. Витольд не молод. Есть риск, что он просто не доживет до момента, когда все его труды обретут форму. И тогда мы можем оказаться в ситуации хуже, чем сейчас. Старое уже разрушено, новое еще не построено. Но даже если его труды увенчаются успехом… Ради чего? Ради чего строить этого гигантского монстра? Только ради него самого? Это слишком. Похоже из всех сексуальных отклонений принц Витольд предпочел этатизм (1).

Я задумался.

Очевидно, и для Ольги, и для Николаса Витольд использовал одинаковые аргументы. Не думаю, что Карла можно назвать слабым правителем, но согласен с мыслью, что он будет подрожать отцу.

Когда простецов стало много и они обрели власть, Вильгельм создал сословие зицев. Также он поступил с безродным магами — сформировал партию «Молодая кровь».

Карл точно также поступит с «выращенными» алмазами, создаст из них противовес аристократам, потом потихоньку урежет власть последних. Посягать на чужие владения он не будет — в его планах заселение Ибири и Мертвых земель.

Конечно, никто не будет в восторге. Но вряд ли кто-то рискнет выступить против армии высших магов.

Витольд не будет иметь такой силы, его изменения приведут к рекам крови. Аристократы не отдадут власть без боя, а натворить они могут многое. Антоний Кадавер не даст соврать.

«Но это выход. Да, кровавый и долгий, но вариант Карла просто создаст новую переменную в этом уравнении. И все полетит в бездну, когда он помрет», — неожиданно здраво заметил Янус.

До этого мне еще нужно дожить. В любом случае, я на стороне Карла, иначе баронесса де Ратуа щелкнет пальцами, и я досрочно окажусь в одном котле с Адрианом.

— Что вам нужно, ваша светлость? Какие почести достойны рода, давшего нашему королевство такого героя? И чем вам может помочь его скромный ученик?

— О, Маркус, присаживайтесь, разговор будет долгим, — Николас лучезарно улыбнулся и вытащил из кармана красную записную книжку.

Требования у герцога оказались действительно впечатляющими. Золото, земли и привилегии. За это Николас был готов поддерживать Карла и его начинания, также он был согласен помочь создать из Сайруса новое знамя.

Мы пришли к соглашению, пообещали встретится при первой возможности и расстались.

Итак, я сделал все, что мог. Все, что мне поручили. Отчего же так неспокойно на душе?

(1) Этатизм — идеология, абсолютизирующая роль государства в обществе и предполагающая широкое и активное государственное вмешательство в экономическую и социальную жизнь общества.

Глава 19. Мир

Через две недели ситуация на Иллирии немного устаканилась и оттуда вернулся Михаил Скуратов, со своими «сбродными» полками. Это обозначение прицепилась к ним намертво,