Если снаружи будка казалась сделанной из обычного железноголиста, выкрашенного дешевой зеленой масляной краской, и не представляющегосерьезного препятствия для взлома, то, открыв дверцу, я поняла, что этотнеказистый внешний вид — маскировка, бутафория: внутри это был настоящий сейф,с толстыми стальными стенками, которые нечего было даже пытаться вскрытьпростыми слесарными инструментами. Без ключа этот сейф был неприступен, какнастоящая крепость.

И внутри этой крепости лежала плотно набитая спортивнаясумка.

Я вытащила сумку из сейфа, потянула «молнию» и заглянулавнутрь.

Сумка была под завязку наполнена аккуратными банковскимипачками новеньких зеленоватых стодолларовых купюр.

Хотя я и ожидала чего-то подобного, но вид такого количестваденег, честно говоря, испугал. Я таких сумм никогда не то что не держала вруках, но и не видела, и даже не представляла себе, сколько же денег находитсяв этой сумке.

Естественно, я не собиралась взять эти деньги себе. Крометого, что я никогда не зарюсь на чужое и не привыкла что-то получать «нахаляву», содержимое спортивной сумки представлялось слишком опасным. Даже еслибы сумка была полна взрывчатки или живых копошащихся скорпионов, она не была бытак смертоносна, как сейчас. За этими деньгами охотилось столько опасных людей,за эти деньги уже заплачено столькими человеческими жизнями… мне вовсе нехотелось стать следующей жертвой.

Хотелось мне одного: вернуть деньги их хозяину, но так,чтобы меня все оставили наконец в покое…

Не успела я застегнуть сумку и забросить ее на плечо, какневдалеке послышался крик:

— Вон же она! Говорил я тебе, Михалыч, что была тутбаба и что она алкаша того прибила! Держи ее!

От бытовки неуверенной трусцой приближались доблестныесторожа Петрович с Михалычем. В их облике чувствовалась явная робость.

— Ты мне не верил! — продолжал Петрович. —Когда вон же она! Вернулась, уголовница!

— Разве ж это баба? — неуверенно подал голоснедоверчивый Михалыч. — Вроде же как бы парень…

— Баба, не сомневайся! Что она в штанах да в курткеклепаной — так они все так ходят! Ты, Михалыч, слева заходи, а я справа забегу!

— А как она нас тоже кастетом хряснет? Вон как онадружка-то своего приложила! С одного раза — и насмерть! Может, уж лучше милициюподождем? Что нам, больше всех надо?

Не дожидаясь, пока трусоватые сторожа примут какое-торешение, я побежала к забору. Петрович с Михалычем преследовали меня, непроявляя особенного рвения, и я уже приближалась к спасительному выходу, каквдруг на сцене появился новый персонаж.

Наперерез мне мчался, не издавая ни звука, огромный лохматыйпес.

— Дружок! — радостно завопил Петрович. —Держи ее, некультурную!

Дружок совершенно не соответствовал своему веселому имени.Здоровенный, темно-серый с черными пятнами, с мощным загривком и внушительнымичелюстями, он выглядел удивительно злобным и страшным. В его облике смутноугадывались признаки самых разных пород, но больше всего Дружок напоминалкавказскую овчарку. Особенно впечатляло то, что он несся ко мне без лая и воя,оскалив свою страшную пасть. Казалось, еще немного, и он разорвет меня накуски.

— Хватай ее! Держи ее! — надрывались сторожа. —Ишь, надумала, у нас на объекте мокрые дела обделывать!

Мне оставалось пробежать всего несколько метров, но косматоечудовище уже настигало меня, оскалив желтые клыки и роняя на землю капли слюны.

И когда я уже утратила надежду на спасение и ждала, чтожуткие зубы вот-вот сомкнутся на моей ноге, неожиданно за спиной раздалсяжалобный визг, перешедший в тонкое поскуливание.

Обернувшись, я увидела невысокого коренастого мужчину,который выскочил из-за дерева и выпустил в морду Дружка струю жидкости изоранжевого баллончика.

Ужасный пес завертелся на месте, жалобно подвывая и поджавхвост, как побитый щенок.

— Быстро! — скомандовал мой неожиданный спаситель,открывая потайной проход в заборе и пропуская меня вперед. — Состав оченьхороший, но действует недолго, так что нужно поторапливаться.

Мы выскочили за забор, и проход за нами закрылся. С тойстороны слышался жалобный вой Дружка и удивленные голоса сторожей:

— Да где ж она? Только что ведь тут была!

— Дружок, ты как же ее упустил?

— А может, и не было все же никакой бабы, померещилосьнам все?

Мой спаситель быстрым шагом подошел к темно-серой иномарке ираспахнул дверцу:

— Садитесь, незачем вам тут стоять, как доллар наторгах. Скоро милиция приедет…

— Спасибо, меня тут поблизости друзья ждут… — ответилая, оглядываясь по сторонам в поисках машины Лешкиного приятеля.

— Ваших друзей я отправил отсюда, незачем подросткам,почти детям вмешиваться во взрослые игры. Так что садитесь, здесь другую машинувряд ли удастся найти.

В том, что детей ни к чему втягивать в опасные криминальныесобытия, я была полностью с ним согласна. И еще секунду поколебавшись, села вмашину.

Он резко тронул с места.

Я покосилась на своего спасителя. Его лицо, его голосказались мне удивительно знакомыми, но где я его видела, никак не моглавспомнить.

— Куда вас подвезти? — спросил мужчина,повернувшись ко мне.

И тут я вспомнила. Внешность он здорово изменил, но голоспеределать невозможно.

— Молчалин, если не ошибаюсь? — ехидноосведомилась я. — Алексей Степанович? Или сегодня вас зовут как-нибудьпо-другому? Может быть, Иван Александрович Хлестаков?

— Ну отчего же… — водитель усмехнулся, — Молчалин— это, конечно, псевдоним, но Алексей — мое настоящее имя…

Я просто не верила своим глазам. Тогда, в самое первое утропосле аварии, ко мне приходил невысокий коренастый человечек, который каталсяпо квартире как шарик, ручки у него были короткие, сам какой-то скользкий…Глядя на него тогда, могла ли я предположить, что именно он защитит меня откиллера и от приятелей Романа? А в том, что это был именно он, я теперь несомневалась. Вот что значит настоящий профессионал, как он может изменить нетолько внешность, но и весь облик!

— Ну что ж, по крайней мере вы знакомы с классическойрусской литературой… а не объясните вы, зачем меня преследуете?

— Странный вы народ…

— Кто?

— Женщины! Я вас, можно сказать, вытащил из пастисобаки Баскервилей, а вы это называете преследованием…

— Так, — я откинулась на спинку сиденья, —значит, вы знакомы не только с русской литературой…

— Мне поручили оберегать вас, обеспечивать вашубезопасность… вы что-то против этого имеете?