Звякнул металл — видимо, ключ вставили в замочную скважину.Несколько секунд ничего не было слышно, а потом со стороны трансформаторнойбудки понеслись такие выражения, какие употребляют обычно матросы рыболовецкогофлота и грузчики винных магазинов. Надо полагать, наша милая гостья поняла, чтоее ключ не подходит к замку.

Вслед за этой высокохудожественной тирадой раздался громкийскрежет — Лариса, судя по всему, от бессилия попыталась вскрыть дверцу ломиком,но и эта попытка, как и следовало ожидать, не увенчалась успехом.

И в то же мгновение Алексей бросился вперед.

В два прыжка он преодолел расстояние, отделявшее его от трансформаторнойбудки, и молниеносным движением скрутил «таинственную незнакомку».

Тут же подоспел молодой охранник, помог связать Ларису ивключил мощный фонарь, заливший «поле боя» ослепительно ярким светом.

Тут уже вышли из укрытия и пассивные зрители — мы сБарановичем.

Нашим глазам предстала восхитительная картина.

На земле извивалась связанная по рукам и ногам женщина, вкоторой трудно было узнать высокомерную красотку Ларису Семашко — такпреобразили ее ярость, страх и отчаяние.

Ее красиво очерченный рот непрерывно изрыгал поток грязныхругательств, а в глазах горела такая жгучая ненависть, что от нее вполне моглибы вспыхнуть пыльные кусты акации и боярышника.

— Здравствуй, Лариса, — насмешливо проговорилБаранович, подойдя поближе к своей бывшей любовнице. — Надо же, какой утебя, оказывается, богатый словарный запас!

— Проваливай, старый козел! — завизжалаЛариса. — Развратник проклятый! Импотент чертов! Как же ты мне остолбенел!

— Вот как ты теперь заговорила? — проговорилБаранович с показным спокойствием. — Раньше, помнится, ты называла менясовсем иначе… Тебе показалось мало всех моих подарков? Мало всего, что ты изменя успела выкачать? Квартира, машина, драгоценности, роскошные шмотки… тебевсегда было мало, и ты решила меня ограбить? Не ожидал от тебя такой глупости!Ограбить меня — это то же самое, что рубить сук, на котором сидишь!

— Я поняла, что ты вот-вот бросишь меня, — гораздотише проговорила Лариса, — у тебя появилась какая-то новая пассия…очередная молоденькая идиотка! Думаешь, я ничего не замечала? Вот я и решилаподстраховаться, заранее позаботиться о своем будущем…

— А я, Андрей и все остальные — это не люди, это так,мелочь, пешки в твоей игре, пыль под твоими ногами? — проговорила я, выходяиз темноты.

— Это еще кто заговорил? — Лариса бросила на меняпривычно-презрительный взгляд.

— Не смотрится, — усмехнулась я. — Твоивысокомерные гримасы совершенно не работают, когда ты лежишь на землесвязанная! Попробуй поглядеть на меня сверху вниз! Не получается? А у меня —запросто!

Я подошла к ней вплотную и вгляделась в ее лицо.

Вот она — та, которая сломала мою устоявшуюся жизнь,задумала криминальную операцию, в которой моя смерть заранее планировалась, та,из-за которой Андрей Удальцов лежит в реанимации, та, которая своими рукамиубила Романа, проломила ему голову…

Впрочем, если Роман с такой готовностью пошел ей навстречу,из-за денег предал меня, пожертвовал мной, как незначительной фигурой в своейбольшой игре, — значит, моя «устоявшаяся жизнь» с ним не стоит сожалений,а сам он получил по заслугам!

В лице Ларисы что-то изменилось, как будто в ней что-тосломалось. Высокомерие исчезло, лицо сделалось слабым и жалким.

— Такая жизнь, — проговорила она тихо, как будтоизвиняясь передо мной, — каждый за себя…

Я развернулась и ушла в темноту.

Мне не хотелось видеть последний акт этой драмы, не хотелосьдаже знать, как поступит Баранович с предавшей его женщиной.

Для меня все было закончено — справедливость восстановлена,ко мне больше ни у кого нет претензий… нужно жить дальше, заново строить своюжизнь на тех развалинах, которые остались от прошлого.

Миновав тайную дверь в заборе и пройдя десяток метров, яуслышала рядом торопливые шаги. В последнее время шаги на ночной улице для меняозначали опасность, и я испуганно обернулась.

Следом за мной шел Алексей.

— Я подвезу вас, куда скажете, — проговорил он,поравнявшись со мной. — Домой, наверное?

— Разве вас не сняли с наблюдения? — я не смогласкрыть сарказма. — Ведь операция, кажется, закончена?

— Зачем вы так? — Алексей обиженно взглянул наменя.

…Я тихонько открыла дверь квартиры и, не зажигая света,принялась на ощупь пробираться по коридору. Сил не было совершенно, уж слишкоммного всего произошло за последние сутки.

Лешка спал возле включенного компьютера, положив голову наковрик для «мыши». Свет не горел, и, разумеется, я налетела на стоявшийпосредине комнаты кухонный табурет. Табурет свалился с грохотом, на шум явиласьневестка в ночной сорочке, и только тогда Лешка поднял голову и уставился наменя совершенно бессмысленными глазами.

— Извини, — виновато начала я, — откуда туттабурет взялся, ума не приложу.

Алла вполголоса произнесла несколько фраз о том, что мужу еерано вставать на работу, а некоторые, которым совершенно нечего делать,возвращаются домой под утро и совершенно не соблюдают элементарных правилобщежития. Я плюхнулась на диван и молчала, потому что лень было шевелитьязыком. Комната внезапно поплыла перед глазами, я откинулась на спинку дивана…

— Что ты к ней привязалась? — зашипелЛешка. — Это я табуретку притащил! Наташка, тебе плохо?

— А? — я очнулась. — Да нет, просто усталаочень.

— Отстань ты от нее! — разъярилсяплемянник. — Не видишь — плохо ей!

— Леша, мама права, — вздохнула я, —действительно папе завтра рано вставать на работу, так что давайте всеугомонимся.

Невестка поглядела на меня удивленно и вышла, очевидно, онане ожидала, что я так быстро с ней соглашусь.

— Ты зачем табуретку на пути поставил? — воззвалая к Лешке.

— Чтобы ты ее уронила, и я проснулся, — на голубомглазу объяснил ребенок. — Если не расскажешь, что с тобой случилось, ябуду щипать тебя до утра, не дам заснуть!

— Садист малолетний, — вздохнула я и тут жепровалилась в сон.

Лешка растолкал меня, я заплетающимся языком стала отвечатьна его вопросы. Пару раз я снова падала на диван, наконец Лешка сжалился иоставил меня в покое.

Наутро я собиралась спать долго, но не дали. Невесткарастормошила меня и сунула трубку под ухо.

— Тебя к телефону.

— Соединяю с Ильей Михайловичем! — прочирикалголосок секретарши.