Человечек решительно двинул к столу Терехова, потрясая ксивой, одновременно выстреливая словами:

– Я Перумов Семен Ильич, адвокат Зарубина Георгия Глебовича…

Почти бог! – судя по фамилии и напору с порога. Так ведь отрабатывает гонорар и наверняка немаленький, начался предсказуемый торг. Процедура эта неинтересная, Павел про себя медитировал: спокойствие, только спокойствие, Феликс откровенно скучал и не участвовал в базаре (со стороны адвоката), даже демонстративно прикрыл веки и якобы отдыхал. В результате Перумов выдрал подписку о невыезде, на которую Терехов был согласен с самого начала, но покочевряжился, чтобы не расслаблять клиентов, ему ведь теперь тоже необходимо время. Итак, удовлетворенный Георгий Глебович с отпечатком торжества на лице поднялся с места, кинув вопрос:

– А моя дочь?

– Какая дочь? – обратился к Зарубину, выйдя из роли бога Перумов, явно обалдев. То есть про дочь он ни сном ни духом.

– Моя дочь, – бросил ему тот с высоты своего роста. – Не показывал ее никому, чтобы обезопасить, а то развелось охотников за легкими деньгами.

– А ваша дочь, Георгий Глебович, задержана, – остудил пыл благородного отца Павел, не отрываясь от писанины.

Зарубин снова сел на стул, молча к адвокату протянул ладонь и сразу перевел ее, указывая на следователя, мол, работай.

– А подписку о невыезде? – обратился Перумов к Терехову.

– Никаких подписок не будет, – твердо ответил Павел. – Камилла Пешкова подозревается в убийстве мужа, улики против нее у нас имеются. Желаете взглянуть, господин адвокат?

Феликс, внезапно «проснувшись», подхватил с соседнего стула увесистую папку, подошел к Перумову и протянул ее, адвокат не взял:

– Позже заеду и ознакомлюсь с делом.

Неудивительно, ему необходимо сначала выяснить хотя бы в общих чертах, что вообще происходит, но выяснить у клиента, сначала его версия, потом остальные трактовки. Отсюда в глазах удава на мгновение время от времени мелькали то недоумение, то растерянность, то паника – все от незнания ситуации и боязни не угодить Зарубину, который ему напомнил жестким тоном:

– Залог.

– Да! – встрепенулся Перумов. – Мы можем внести залог за дочь… Георгия Глебовича. Какую сумму? – поинтересовался он у Зарубина.

– Любую, – бросил тот.

– Мы можем любую сумму…

– Не можете, причины вам известны, – перебил его Павел, протягивая небольшой лист бумаги Зарубину. – Это отдадите при выходе. Всего доброго.

Эх, как встал Георгий Глебович! Зевс! Или еще какой громовержец из древней мифологии. И все молнии предназначались Терехову. Поскольку ловить им было нечего, ибо следователь углубился в чтение бумаг, оба ушли. Павел тут же отодвинул бумаги, в сторону и откинулся на спинку стула.

– Ввести Пешкову? – спросил Феликс.

– Не надо.

– Почему?

– Ты же видел ее, подавленная, расстроенная, на грани обморока. К тому же папа научил ее без адвоката рта не раскрывать.

– Тогда оформляем в СИЗО?

– Нет. Зачем к уголовницам сажать такую красоту? Пусть в себя придет, подумает. В изолятор временного содержания определим, это на удивление приличное место у нас, почти отель.

– Вечно, Паша, ты не по правилам действуешь. На нее накопали кучу улик, тут дорога только в следственный изолятор.

– Если я правильно рассчитал, хотя не исключаю ошибки…

Он осекся, замер, словно его столбняк хватил, даже не моргал, Феликс провел перед его лицом ладонью:

– Ну? Кому молчим?

Но Павел хитро прищурился, за все время работы с ним Феликс ни разу не видел, чтобы Терехов гримасничал наподобие клоуна, поэтому приготовился услышать нечто грандиозное, некий ход конем. И вот Павел с клоунской миной покрутил указательным пальцем в воздухе несколько раз, потом указал им на Феликса:

– Кстати, нашу внезапную удачу надо отвезти в лабораторию, проверить на прикус и откатать пальчики. Нет, представляешь, если бы этот гиперактивный лилипут стал изучать дело? Крику было бы… маленькие мужчины крикливые. У нас только уверенность, что отпечатки ее, а уверенность не подшивается к делу.

У Феликса столбняк, он моргнул раз, другой, третий и:

– Я чего-то не понял? А… что ты там рассчитал?

– Добудь доказательства – откатай пальчики, у нее они длинные, тонкие. Ты заметил, что сейчас мало встречается женщины с красивыми пальцами?

Сочувственно покивав, опер двинул к выходу, видно, обиделся. Терехов бросил ему в спину:

– Я подумал, если Лукьянов придет сам, то… Не знаю, честно.

Феликс повернулся к нему лицом и теперь смотрел на друга с жалостью, словно тот безнадежно болен. Павел вздохнул и:

– Ну, хочется мне, чтобы Лукьянов пришел защищать свою Камиллу, хочется! Мужик он или кто? Давай, гони. И сразу звони, как получите результаты.

Тут слова бесполезны, Феликс поднял указательный палец, повертел им, показывая Терехову со всех сторон, дескать, я тебе тоже кое-что покажу, приставил к своему виску и покрутил им, после чего гордо вышел из кабинета. Некому было сказать шедевральную фразу, Павел сказал ее себе:

– А правила, дорогой друг Феликс… они и существуют, чтобы их иногда корректировать.

На сегодня достаточно успехов и все же он поехал по адресу к Ирэне, соседка с удовольствием донесла, что давно не видела ее. Павел не расстроился, это процесс закономерный, когда что-то не удается, завтра он собрался нагрянуть в салон Никитиной, а сегодня отдых. Он позвонил Тамаре, сначала услышал далекие звуки фортепьяно, на фоне которого слышался ее голос, тоже как бы издалека, скорей всего, она держала трубку в руках:

– Инга Петровна, стоп! Рита, четвертый арабеск, четвертый!.. Руки поменяй!.. Девочки, мы не «Спящую красавицу» репетируем, у нас экзерсис на середине, проснитесь. Сами пробуйте последнюю комбинацию, без музыки. Алло?

– Какая ты строгая… я не знал. Теперь боюсь тебя.

– Павел, ты! – Тамара обрадовалась и не скрывала этого. – Тебе нечего меня бояться, ты же не танцуешь… Девочки, хорошо! Перерыв десять минут… Извини, Павлик. Почему звонишь, что-нибудь случилось?

– А что, позвонить нельзя?

– Просто ты никогда раньше не звонил в это время.

– Сегодня я уже свободен, хотел пригласить Грету погулять…

– У тебя в кармане пиджака ключи, так что бери Грету и гуляй.

– Ладно, без шуток, ты когда будешь?

– Часа через два.

– Ну и я часа через два приду, ты же не против?

– Конечно, не против. Пока, больше не могу болтать.

Павел опустил в карман пиджака руку с трубкой и коснулся… да, там лежали и ключи, а он не заметил.

Боже, как она забегала, словно ей…

…раскаленный утюг приложили к мягкому месту. Ирэна сидела на диване, отпивая из кружки сладенький чаек с долькой лимона, и головой водила – куда Лялька, в ту сторону и голова поворачивалась, а та бегала туда-сюда. Вот что