Он поднялся. На губах его промелькнула легкая усмешка; мнепоказалось, что он потешается надо мной.

— В настоящее время — возможно. Но кто знает, что намготовит будущее?

Пока я силилась придумать ядовитый ответ, Габриэль ушел.Несколько минут я стояла, перебирая в памяти его слова, пытаясь отыскать в нихнамеки на то, что он собирается похитить меня у Дрейка, но не смогла вспомнитьничего такого. Может быть, я неправильно поняла его?

— Еще одна загадка, которую мне предстоит разгадать, — состоном произнесла я, взяла свои вещи и вышла на улицу.

Тиффани ждала на скамейке у дверей.

— Доброе утро, Эшлинг. Какой сегодня замечательный день!Солнце заливает золотым дождем счастья и радости веселые личики маленькихцветов.

— Э-э-э... очень поэтично.

Она взяла меня под руку, Рене как раз въезжал на территориюотеля.

— Ты ужасно выглядишь. У тебя под глазами темные круги, кожасерая, а на голове макаронная фабрика.

Никто не умеет так повысить другу самооценку, какжизнерадостная девственница.

— Прошу прощения? Она растопырила пальцы:

— Волосы торчат во все стороны.

— О! Взрыв на макаронной фабрике. Ага, понятно. Ну, ночкасегодня была веселенькая.

— Понимаю, — кивнула она с самодовольным видом. — Да, этонападение на Стража Нору. Я слышала о нем. Говорят, что ты призываешь злыхдухов и заставляешь их нападать на Стражей, которые отказались взять тебя вученицы.

— Что? — пронзительно вскрикнула я, вырывая у нее руку. —Люди говорят такое?

— Ну да. А ты разве не слышала? — На лице ее промелькнулатень, затем она просияла и помахала кому-то у меня за спиной. — Карлос! Яправда выгляжу том как тиу bonita chica?[32]Да? Я знала, что тебе понравится. Это Карлос, — объяснила она, обернувшись комне — Ему ужасно нравится мой образ «Невинные глазки».

— Как и всем нам, Тиффани, но, если ты не возражаешь, давайвернемся к нашему разговору. Скажи, где ты слышала сплетни о том, что яукокошила Стражей, отказавших мне?

— Укокошила?

— Убила. Ликвидировала.

— Укокошила, — осторожно повторила она. — Люблю узнаватьновые слова. Давай ты будешь учить меня новым словам, а я взамен расскажу тебе,как выглядеть ледяной принцессой; если ты постараешься как следует, сможешьдаже освоить образ «Смущенные глазки».

Рене остановился на полпути к отелю в конце вереницыавтомобилей и посигналил нам. Я помахала ему, показывая, что мы его заметили.

— Я буду учить тебя жаргонным словечкам столько, сколько тызахочешь, но сначала, прошу тебя, ответь — кто рассказал тебе обо мне и злыхдухах?

Тиффани, склонив голову, принялась рассматривать меня:

— У тебя грустные глаза. Тебе следует больше улыбаться иделиться улыбкой с окружающими. Это сделает тебя счастливее.

Клянусь, я сосчитала до десяти, но раздражение никуда не делось.Я заговорила сквозь зубы, произнося каждое слово как можно тщательнее:

— Кто... сказал... тебе... что... я... убиваю... Стражей?

— Та женщина с бессловесным мужем.

— С бессловесным... ты имеешь в виду Оракула Хэнка?

Она кивнула.

Марвабель. Как я сразу не догадалась? По какой-то причинеона имеет зуб на меня и преследует с того самого дня, как нашли тело Моа.

Когда мы ехали в ветклинику, Рене потребовал, чтобы емурассказали, о чем мы так серьезно беседуем. После того как Тиффани подробноописала свои вчерашние похождения в качестве девственницы, я сообщила емупоследние новости о моих делах с Монишем, Норой и драконами.

— Есть над чем поломать голову, да? — заметил он, въезжая настоянку у ветеринарной лечебницы. — Но очевидно одно: ты должна сделать всевозможное, чтобы прекратить нападения инкубов.

— Хорошо бы, — сказала я несколько уныло. — Хотела бы язнать, что во мне есть такого, что их притягивает. Я просто не понимаю, почемувсе считают меня ответственной за это.

— Может быть, это совпадение, а может быть, то, что людиназывают судьбой?

— Судьба, — с отвращением фыркнула я; я уже по горло быласыта разговорами о судьбе. — Какое отношение ко всему этому имеет судьба?

— Ты здесь, — загадочно произнес Рене, когда мы всевыбирались из машины. Он был серьезен, даже мрачен.

— Ты хочешь сказать, что я вызываю эти нападения простосвоим присутствием? — переспросила я, и негодование во мне росло с каждойминутой. Сначала посторонние люди обвиняют меня в убийстве Стражей, а теперьРене намекает, что я оккультный вариант Тифозной Мэри? — Ты хочешь сказать, чтоэто похоже на предсказания Паоло — если он произносит что-то вслух оносбывается, то есть инкубы нападают на женщин просто потому, что я поселилась вэтом отеле?

— Нет, — мягко ответил он. — Мне кажется, что ты оказаласьздесь потому, что ты единственный человек, который может все это остановить.

При этих словах мое негодование испарилось.

— Ой. А я об этом не подумала.

— Естественно, не подумала, — сказал он, слегка подталкиваяменя в сторону ветклиники. — А теперь пойдем за Джимом; обсудим ситуацию, когдазаберем его, ладно?

— Ладно. Спасибо тебе, Рене, за то, что относишься ко мне стаким терпением. Я не хотела на тебя кричать, просто в последние несколько днейв моей жизни творится сплошной кошмар.

— Ты устала, — сочувственно произнес он, когда мынаправились к дверям клиники. — А потом, ты же не француженка. Нужно делать наэто скидку.

Ветеринар через Тиффани заявил, что Джим находится вудовлетворительном состоянии, а затем прочитал мне нотацию насчет того, какпреступно оставлять собаку без присмотра и позволять ей есть ядовитые растения.Он помахал листком, извлеченным из горстки оленьего корма, который Ренеприхватил в парке, и объяснил, что это китайский тис — любимое лакомство оленейи смертельный яд для собак.

Я вытерпела эту лекцию с подобающим сокрушенным видом,понимая, что объяснять ситуацию совершенно бессмысленно. В конце концов ярассыпалась в благодарностях перед ветеринаром и оплатила внушительный счет;мне ужасно хотелось забрать отсюда Джима. Демон был не из тех, кто может долгодержать язык за зубами, а вчера, когда мы привезли его, у меня не хватило умашепотом отдать ему приказ молчать. Но поскольку охваченных ужасом сотрудниковвидно не было, я решила, что Джим пока не произнес ни слова. Тем не менее я нехотела испытывать судьбу дальше; определенно скоро демон должен был заговорить.

Мне совершенно не улыбалось объяснять, почему моя собака нетолько ест олений корм, но также ругается, как извозчик, и обожает сальности.Для одного дня у меня и так уже хватало забот.