но сползает всё ниже и ниже. Хватка у него будь здоров, это я по своей шее знаю, но даже этой железной хватки оказывается недостаточно, и рука его медленно спускается вниз по стальному канату.

Он пытается схватиться за ригель рядом с моей ногой, но пальцы его соскальзывают и теперь он болтается над замёрзшим каналом.

Я подбираюсь чуть ближе, переступая по металлической перекладине, а он, исхитрившись всё-таки вцепляется скрюченными пальцами… нет, не в ригель — в мою лодыжку. Твою дивизию!

— Вытащи, — хрипит он, — или сдохнем оба!

Теряя разум, он резко тянет меня за ногу, стаскивая с опоры.

— Твою дивизию, Назар! Отпусти, мне надо перешагнуть на твою сторону, иначе не получится!

— Вытащи! — как зверь воет он, не разжимая на ноге пальцев.

— Отпусти! — ору я.

— Я жить хочу! — рычит он так, что запекается сердце, а волосы на голове встают дыбом. — Вытащи!

— Дай мне шагнуть на настил, дебил!!!

Но он уже ничего не может понять. В его голове больше нет ничего, кроме страха, отчаяния и ужаса. Рука ползущая по стойке разжимается и он повисает на моей ноге, едва не отрывая меня от перекладины. Но это длится недолго. Проходит мгновенье, другое и, сорвав с меня ботинок, он отправляется в последний полёт, проваливаясь в серую ледяную бездну.

Раздаётся удар, кусок льда отламывается под массой Лимончика и он соскальзывает в безжизненную ледяную воду…

— Ну, и как это понимать⁈ — размахивает руками Ферик. — Собрал сход, а сам не явился. Это что? Куда он делся, вообще?

Прошло два дня после очень представительной, практически эпической сходки в «Фиалке». Я, конечно, на ней не присутствовал. Да, собственно, результат был ожидаем. Ферик с Цветом отбили все наезды и сняли с себя все предъявы. Остались, правда, невысказанные вслух, но явно имеющиеся подозрения в физическом устранении деда Назара. Думаю, и меня ещё по этому вопросу будут дёргать, но посмотрим. Увидим.

— Нет, — кипятится Фархад Шарафович, — лучше бы он никуда не пропадал, а пришёл, как и планировал. Теперь всю жизнь не отмоемся. Пусть, в глаза мне никто этого не высказал, но слухи уже пошли. Не человек, а недоразумение.

Не лучше, Фархад Шарафович, совсем не лучше, вы же сами знаете.

— Егор, ты случайно не в курсе, где он?

— Нет, — отвечаю я и иду к телефону.

По факту я и не вру даже. Я ведь действительно не знаю, куда его утащило течением. А может, и никуда, может, он там и лежит прямо под мостом.

— Алло, — говорю я в телефон.

— Привет, — раздаётся голос Злобина. — Ты молодец. Я сегодня записи послушал. Хорошие материалы, очень полезные. Давай, сегодня вечером поговорим. Поужинаем в «Метрополе»?

Я обещаю. Кладу трубку и смотрю на часы. Обеденный перерыв заканчивается, пора бежать на инструктаж.

— Товарищи главные воры страны советов, — подкалываю я Ферика с Цветом. — Я ушёл. Меня не ищите, я вас сам найду.

— Так не перетёрли же ещё! — восклицает Цвет.

— Не могу, друзья мои, труба зовёт.

Выхожу и еду с парнями в комсомольский ЦК. В коридоре сразу налетаю на Новицкую.

— Брагин! Зайди ко мне!

— Ириша, извини. Я на инструктаж опаздываю. А надо бы ещё с делегацией познакомиться.

— Скажи мне, пожалуйста, — сердито отвечает она, — какое ты имеешь отношение к укреплению интернациональной дружбы и встрече лидеров стран Неприсоединения?

— Я⁈ Ты что, а кто же, если не я? Меня, как молодого орденоносца посылают, понимаешь? Я же гордость нации. Все мной гордятся, и только ты не желаешь. А ведь это почётно, когда под твоим началом такие люди работают. Ну и, опять же, должен ведь кто-то от молодёжи СССР поприветствовать лидеров? Должен. Ну, а почему не я? Я выйду там на трибуну и скажу, мол присоединяйтесь, ребята, хватит уже болтаться, понимаешь?

— Иди давай, шут гороховый.

Иду…

Я вчера закончил ковку

Я два плана залудил

И в загранкомандировку

От завода угодил.

Копоть-сажу смыл под душем,

Съел холодного язя

И инструктора послушал

Что там можно, что нельзя.

Получается не настолько забавно, как у Владимира Семёновича, то ещё удовольствие, в общем. Несмотря на то, что я человек проверенный и надёжный, мне приходится выслушивать массу всевозможной чепухи. И хотя меня не мучают вопросами о решениях съездов комсомола и партии, к концу беседы меня начинает мутить.

И это после того, как мою кандидатуру официально предложили в КГБ и даже анкету на желтоватом листе бумаги, который надо складывать пополам, сами заполнили, чисто впечатав нужные ответы на машинке.

Убив не менее часа на всю эту занудную ерундистику, я еду на Старую площадь к старому другу. К товарищу Гурко.

— Ну что, Егор, жду сигары, — как бы шутит он.

— Cohiba?

— Всё-то ты знаешь, молодец какой. Ладно, про сигары шутка, я человек некурящий.

— Тогда что? Мучачас? Гульендас?

— Так! Прекращай! Если ты и там будешь мучачами интересоваться, кончится это очень плохо, поверь. Давай, дуй в международный отдел знакомиться с собратьями отпускниками.

— Почему это отпускниками? — усмехаюсь я.

— А как вас ещё назвать-то? Едете в тёплые края, на море. Ничего делать не нужно. Ешь, пей, загорай, ходи на приёмы и выступай время от времени на митингах. Чем не отпуск?

— А как же скучные заседания и душные залы?

— Ну, знаешь, можешь отказаться и вместо тебя найдутся желающие потерпеть такую скуку. Строители БАМа, герои, совершившие подвиги, оказывая интернациональную помощь, спортсмены, да много кто. Достойных ребят, способных представлять страну, хватает. Так что лучше никому таких вещей больше не говори. Тебе выпала почётная роль представлять родину, вот и отнесись к этому со всей ответственностью, пожалуйста. А смешинки и ёрничество оставь для менее важных дел.

— Марк Борисович, вы правы, — улыбаюсь я, понимая, что он бы и сам был не прочь рвануть на Карибы, да вот только с его должностью дальше Геленджика или Ялты уехать не удастся. — Буду серьёзным и ответственным. Прошу простить, больше не повторится.

— Ну и молодец. На вот, держи.

Он протягивает мне красную коробочку.

— Орден. Официально награждать будут перед майскими, но тебе решили заранее выдать. Перед поездкой. Вручаю тебе высокую награду и прошу не забывать, что это аванс на будущее. Не время успокаиваться и почивать на лаврах. Нужно продолжать уверенное движение вперёд, достигая новых целей на благо нашей Великой Родины! Не забывай об этом, особенно сейчас, когда на тебя будут направлены взгляды целых народов.

Да-да, это точно, взгляды народов. Я прицепляю орден на лацкан пиджака и иду в международный отдел знакомиться с членами делегации и получать ценные наставления.

Сотрудников МИД, которые едут действительно работать, вести переговоры и о чём-то договариваться, здесь нет, зато есть агитационно-представительское крыло, призванное на митингах, банкетах, приёмах и прочих мероприятиях демонстрировать преимущества социализма, лучезарно улыбаться и излучать счастье. Как хорошо в стране советов жить.

Шутки шутками, но люди, конечно, подобраны очень интересные. Это я не про себя, разумеется, а про остальных делегатов. Красотка Наташа Шубина, олимпийская чемпионка прошлого года по гимнастике, Георгий Гречко, действующий космонавт и двое героев социалистического труда. Ещё вроде должен быть певец или певица какая-то, но на собрании они не присутствуют.

Зато присутствует зав отделом МИД, Игорь Сергеевич Самошкин, руководитель нашей группы.

Ну, вот, собственно, и всё. Вылет послезавтра. Пробудем мы там целых десять дней. Жаль, что Наташку взять с собой невозможно, хотя… Хотя,