я плечами.

— Кухарь — это он, его все так зовут… То есть выходит, в «конторе» об операции никто не знает… И что это значит?

Я тру виски, а он задумчиво продолжает:

— Если он собирается вернуть деньги Пауку, а он должен их вернуть, иначе тот такую бучу поднимет… если жив останется… так вот, если собирается вернуть, значит его цель не деньги, а… либо Назаров, либо украшение, либо… ты… Либо всё вместе… Но, зная Кухаря, могу предположить худшее.

— И что же здесь худшее?

— То, что он заберёт себе бриллианты, а вас с Назаровым спишет в расход. Тебя при попытке к бегству, а Лимончика по-тихому, чтобы никто и следа не нашёл. Скажет, что он сбежал и унёс с собой и бриллианты, и деньги. А операция не была запланирована, просто от тебя или кого-то другого пришло донесение. Тебе он отомстит за… ну, за что там твоих парней убрали. А сам останется с лилией…

— Неужели он настолько прогнивший? — удивляюсь я.

— Кто, Кухарь? Конечно!

— Зачем же вы ему разрешили взять меня в оборот?

— Во-первых, он так всё обстряпал, что у меня формального повода не было отказать, а, во-вторых, лишними материалы для его досье не будут… У меня на него уже ого-го сколько всего собрано.

— И что мы предпримем? — поднимаю я брови. — Лимончику-то в расход никак нельзя. У него послезавтра сходка, с которой он планирует выехать с венцом победителя.

— Что? — хитро улыбается Злобин. — Уже послезавтра?

— Ну, да, — киваю я и тоже улыбаюсь.

Де Ниро уходит, а мы с Наташкой идём на кухню, чтобы насладиться остывшим ужином. Правда, сначала я звоню Лимончику. Вернее, не ему самому, а в некое подобие колл-центра. Звоню и передаю информацию о встрече. Таков был уговор. Завтра в десять утра в «Узбекистане». Контактному лицу в ресторане я тоже сообщаю необходимую информацию.

Ну а потом, наконец-то, усаживаюсь за стол.

— Невероятно вкусно! — нахваливаю я еду. — Это лучшая курица из тех, что я когда-либо пробовал.

Когда мы переходим к чаю, Наталья рассказывает о происшествии, случившемся с ней сегодня. Она старательно прячет испуг, но я вижу, что это событие довольно сильно её задело. Когда она поехала в МГУ, заканчивать административно-организационные дела, к ней подошёл парень лет тридцати.

— А где твой охранник был? — хмурюсь я.

— Он в коридоре ждал, там же, напротив двери, а я зашла в деканат. Не пойду же я с этим Димой бумаги у декана подписывать. Я выхожу из деканата, а этот вроде, как зайти хочет, но не заходит. Я ещё подумала, что препод нерешительный какой-то. Да, он на препода чем-то похож… Он меня по имени назвал, я и смутилась. Думаю, кто это такой, вспомнить пытаюсь, а он такой мне и говорит, мол, передай своему Бро, чтобы сделал, как ему дед велел, иначе тебя… ну, то есть меня, это он мне сказал, что я, значит, получу наслаждение от одновременного знакомства с десятком мужчин… И, главное, говорит эти мерзости, а сам мило так улыбается, со стороны и не подумаешь ничего. Но Дима когда увидел лицо моё, он подскочил сразу, мол что за дела и всё такое. А тот, ой-ой, это какая-то ошибка, да что вам надо, товарищ. Скользкий, как налим. Дима его тряханул хорошенько, тот аж головой об стену стукнулся и быстренько-быстренько, бочком-бочком убежал…

Капец… Ну ты, Назар, реально сейчас через край хватанул. Со мной-то в игры можешь играть, но к Наташке свои щупальца тянуть… Это ты зря. Честное слово зря. И я ведь тебя предупреждал…

Я пытаюсь её успокоить, и она даже успокаивается, но блин… ситуация-то нехорошая. Очень нехорошая.

Утром Наташка встаёт, чтобы проводить меня «на работу». Но наша служба и опасна и трудна, как известно и не терпит завтраков в определённые моменты жизни.

Поэтому от пищи я благоразумно отказываюсь, чем вызываю недоумение у своей суженой. Она встала, приготовила, а я не оценил. Но ничего, Бог даст, ещё оценю когда-нибудь.

Выхожу из дома, сажусь в машину и еду в «Узбекистан». За рулём Алик, на переднем сиденьи Лёха, на сердце суматоха…

Подъезжаем заранее, как договорено с Кухарем. Ресторан ещё закрыт, но «буханка» с моими бойцами уже стоит здесь. Отлично. Я подхожу к служебному входу и уверенно стучу. Вскоре дверь открывается, и немного испуганный сторож запускает нас внутрь.

Парни идут в небольшой вестибюль перед салоном, где должна пройти встреча, а я со своими защитниками ищу кабинет главбуха. Внутри меня ждёт Кухарчук. Он кладёт передо мной три пачки стодолларовых купюр по десять тысяч каждая и ещё раз подробно меня инструктирует. Я забираю деньги и иду в салон, вернее, в небольшой холл перед салоном.

Я тоже инструктирую своих парней, они внимательно слушают и каждый занимает предназначенное ему место.

Время тянется медленно. Но, ничего не поделать, приходится ждать. Наконец, появляется ювелир. Это немолодой эксперт с седыми усами. Я предлагаю ему пройти в салон.

Ещё через некоторое время раздаётся шум и голоса. Появляется виновник торжества. В вестибюль врывается с Лимончик со своей гвардией. Шесть крепких и высоких пацанчиков.

Мы договариваемся всё оружие оставить здесь, как и придирки, недоверие и подозрительность. Вернее, я это предлагаю, но Назар стоит на том, что с ним должно быть двое его людей. Поэтому я тоже беру двоих — Лёху и ещё одного молодого ковбоя. Алик остался в машине.

Кроме двоих защитников, Лимончик заводит с собой ещё одного дядю, несуразного, долговязого и немолодого.

— Проверит доллары, — поясняет Назар.

Я киваю.

— Ты получил моё послание вчера? — усмехается он, намекая на Наташку.

На этот раз я ничего не отвечаю. Ни словом, ни жестом.

Наши ребята обыскивают нас и не находят никаких нарушений договорённостей. Оказавшись в салоне, я передаю баксы эксперту, а Лимончик — лилию моему ювелиру. Никакой он не мой, разумеется, а предоставленный Кухарем.

Надеюсь, доллары будут настоящими, иначе конфуза не избежать.

Ювелир передаёт мне лилию, подтверждая подлинность, а дед Назар берёт три пересчитанных пачки. Всё это происходит быстро и как-то обыденно, без пафоса, неизменно долженствующего появляться в такие важные моменты жизни.

Дырка в стене, прикрытая тюбетейкой, всё ещё на месте. Я бросаю взгляд на стену, в которую какое-то время назад вошла моя пуля.

— Ну что, — пожимаю я плечами, — если вопросов ни у кого нет, тогда можем расходиться.

— Уходим, — подтверждает Назар. — Ну что, рад, Бро? По большому счёту, ничего особенного-то и не надо было. Я имею в виду, что сумма не очень большая…

Он подбрасывает на ладони три пачки долларов и в этот миг в холле раздаётся грохот и шум, а дверь вдруг распахивается.

— Всем оставаться на своих местах! Это КГБ!

Назар успевает бросить на меня полный гнева взгляд, но я отвечаю ему полным недоумением. В зал врывается Кухарь и первым делом хватает бабки. Забегает ещё несколько человек в штатском. Все они с пистолетами.

— Где лилия? — кричит Кухарчук и поворачивается ко мне. — Быстро сюда!

Он протягивает руку и поворачивает ладонью вверх.

— Быстро сюда! — повторяет он.

26. Частная вечеринка

Вроде ж мы как-то иначе договаривались… Ну, ладно, уточнения происходят по ходу пьесы.

— Хрень какая-то, — говорю я брюзжащим голосом и пожимаю плечами. — Что за цирк! Представьтесь по форме, во-первых. Кто вы такие? На каком основании вторгаетесь? Может, вы бандиты какие-нибудь? Налётчики. Правильно я говорю, Сергей Олегович?

Маленькая шалость.

Лимончик и Кухарь оба смотрят на меня, мягко говоря, удивлённо, и лица у них вытягиваются. Наступает странная и неожиданная тишина, словно кто-то нажимает кнопку, и вся эта нелепая и глупая суета никчёмных людишек ставится на паузу.

Ресторан ещё не ожил, и только с кухни долетают редкие и приглушённые звуки передвигаемых кастрюль и лотков с приборами. Будто бы там, на кухне жизнь, а здесь лишь глупый театр теней с внезапно потухшим источником света. И вдруг, посреди этой паузы раздаётся щелчок и издалека доносится:

Кто виноват, что ты устал,

Что не нашёл, чего так ждал

Все потерял, что так искал,