Мэйлин полетела в Сиань в сопровождении Уильяма Дональда. Сквозь иллюминатор она смотрела на раскинувшийся среди заснеженных гор Сиань. Вид окруженного стеной города поднял в душе Мэйлин бурю эмоций. Она отдала Дональду свой револьвер и взяла с него обещание пристрелить ее «без колебаний» «в случае, если войска выйдут из повиновения и схватят меня»[411].

Мэйлин вошла в комнату Чан Кайши, и тут наступила его очередь бороться с нахлынувшими чувствами. «Ты попала в тигриное логово», – со слезами выпалил он. И рассказал, как утром открыл Библию и прочел: «Господь сотворит на земле нечто новое: жена спасет мужа»[412]. Мэйлин увидела в этих словах двойной смысл: она приехала, и «все в порядке». Она вспомнила строчку из поэмы Роберта Браунинга: «Бог в своих небесах – // И в порядке мир!»[413] Надежды Мэйлин крепли, она поддерживала мужа своим оптимизмом. Он «лежал раненый и беспомощный, превратившийся в тень прежнего себя». Мэйлин ощутила, как в ней «неудержимо вздымается волна возмущения против тех, кто был виновен в его бедах». Поскольку Чан Кайши был «взволнован и растроган», Мэйлин взяла Библию и начала читала ему Псалтирь. Она читала до тех пор, пока он не успокоился и не задремал[414].

«Молодой маршал» заключил сделку с Мэйлин и Т. В., который прибыл в Сиань на день раньше сестры. Бывший милитарист утверждал, что захватил Чан Кайши в плен, поддавшись сиюминутному порыву: «…Мы пытались сделать то, что считали благом для страны. Но генералиссимус ничего не желал обсуждать с нами… Я понимаю, что совершил ошибку, и не пытаюсь оправдывать себя или свои поступки». Чжан Сюэлян пытался льстить Мэйлин: «Знаете, я всегда твердо верил в вас, мои товарищи все до одного восхищаются вами. Перебирая бумаги генералиссимуса уже после его ареста, они нашли два ваших письма и с тех пор прониклись к вам еще большим уважением». Он уверял Мэйлин, что ее слова «растрогали» всех, и в доказательство добавлял: «…Особенно когда вы писали, что лишь по милости Божией ошибок не совершается больше, нежели совершается, и что вы считаете своим долгом молиться о божественном наставлении»[415].

Заручившись гарантиями безопасности для себя, «молодой маршал» приготовился освободить пленника. Оставалось преодолеть одно, последнее препятствие. Коммунисты требовали, чтобы Чан Кайши встретился с их представителем, который уже несколько дней находился в Сиане. Этим человеком был Чжоу Эньлай, впоследствии ставший известным дипломатом[416]. Чан Кайши категорически отказывался от этой встречи, хотя «молодой маршал» твердил, что в противном случае они не смогут покинуть город. В охране и войсках в Сиане работало немало законспирированных коммунистов. Встреча генералиссимуса с Чжоу Эньлаем по современным меркам была бы равнозначна встрече президента США с членом одиозной террористической группировки. И все же эта встреча состоялась. На Рождество Чжоу Эньлай прибыл к Чан Кайши и сообщил ему только что полученную из Москвы весть: сын Чан Кайши, Цзинго, возвращается на родину[417]. В Москве знали, что лишь в этом случае Чан Кайши пойдет на компромисс.

Беседа Чан Кайши и Чжоу Эньлая была недолгой: генералиссимус просто предложил последнему «прибыть в Нанкин на прямые переговоры». Однако эти слова изменили статус КПК. Коммунистическую партию Китая перестали считать бандитской организацией, подлежавшей уничтожению. Теперь к ней следовало относиться как к законной и серьезной политической партии. Были проведены переговоры, итогом которых стало формирование обеими сторонами «единого фронта» в борьбе против Японии. Во время войны Китая с Японией Чан Кайши предоставлял КПК существенные преференции. Китайская Красная армия разрослась настолько, что после войны выступила против Чан Кайши и разбила его. Отчаянное стремление генералиссимуса вернуть сына привело к тому, что Чан Кайши фатально недооценил возможности объединенных сил Сталина и Мао Цзэдуна. Чан Кайши дорого заплатил за сына, но все же сумел вырвать Цзинго из рук Сталина. Заложник получил свободу. В марте 1937 года, после двенадцати лет испытаний, Цзинго вместе с женой и сыном уехал из Советского Союза на родину.

Двадцать пятого декабря 1936 года, после встречи с Чжоу Эньлаем, супруги Чан вместе с «молодым маршалом» улетели на его личном самолете, которым управлял Ройал Леонард. Ночевать им пришлось в городе Лоян. Леонард хорошо запомнил момент, когда его пассажиры покидали самолет:

В Нанкине «молодой маршал» пустил в ход все свое обаяние, чтобы расположить к себе Айлин: он был в курсе того, какое влияние она имеет на генералиссимуса. Он сумел поладить с Айлин, называл ее «старшей сестрой» и «признавался», что относится к ней «с большим уважением». Он даже предложил поженить их детей. «Пожалуйста, простите меня», – умолял он Айлин, и она смягчилась. Позднее она говорила: «Мне хотелось… ну, пожалуй, наказать его за то, что он натворил, но ведь он так раскаивался»[419].

«Молодого маршала» посадили под домашний арест – теперь ему ничего не угрожало. Более чем полвека спустя, когда ни Чан Кайши, ни его сына уже не было в живых, Чжан Сюэлян получил свободу и перебрался на Гавайи, где умер в собственной постели в 2001 году в возрасте ста лет[420].