Бармен, не снимая с бородатого лица широкой улыбки, снова положил ладонь на купюру и мастерски стянул ее себе в карман.

Джеймс взял первую рюмку и мысленно произнес тост: «Надеюсь, мы с тобой увидимся, Уильям Портер!» – и выпил. В этот раз обжигающее ощущение в горле не показалось Джеймсу настолько приятным, как тогда. В очередной раз он поймал себя на мысли, что пить сегодня – не самая хорошая затея. Джеймс отставил рюмку в сторону и, скривив лицо, прижал кулак к губам и пару раз кашлянул. Выдохнув, он вновь посмотрел на бармена. Тот все еще стоял на прежнем месте, наблюдая за клиентом, только его глаза смотрели не в лицо Джеймсу, а будто бегали по его телу, что-то высматривая.

– Что-то не так?

Здоровяк вздрогнул, будто его застали за непристойным делом. Учитывая габариты бармена, ситуация показалась Джеймсу не просто глупой, а как будто он отчитал умственно отсталого за какую-то детскую провинность.

– Слушай, мужик, мне, если честно, наплевать, болеешь ты или еще чего, но…

– В смысле? Что значит – болеешь или еще чего? – Джеймс развел руками, не понимая, издевается над ним бармен или нет.

– Да ты дослушай сначала. Мне все равно, начхать, насрать, по боку и так далее, но твои руки… Ты бы побыстрее допил и уматывал отсюда, а то некоторые… В общем, посетители непременно захотят вышибить тебя отсюда. Еще прокаженным назовут, а если до этого дойдет, тебя хрен когда сюда пустят. Это что? Сифилис? Или как? Выглядит жутко.

Джеймс застыл на месте. Слова как разящий меч разрубили его спокойствие и заставили все тело напрячься, словно он был миловидной девушкой, которой крикнули: «Замри, у тебя что-то на спине!» Он медленно повернул голову вправо и посмотрел на свою руку. «Какого, твою мать, хрена?!» Гнойники за то короткое время, которое Джеймс потратил на путь от дома до бара, захватили под свою власть еще большую поверхность кожи руки Джеймса. Теперь рытвины были не только на плече и бицепсе, они растянулись почти до самых предплечий, захватив трицепс. Количество воспаленных головок увеличилось штук на двадцать, но боли в движениях еще не было, иначе Джеймс не смог бы позволить себе так спокойно закинуть рюмку. Сейчас он был до смерти испуган.

– Где у вас туалет? – поинтересовался Джеймс, не сводя глаз со своей руки.

– Прямо за моей стойкой, обойди ее и там сразу увидишь дверь. Так что это? Только не говори, что и сам не знаешь.

Джеймсу удалось наконец оторвать взгляд от руки, и он медленно повернулся к бармену. Кастер случайно поймал свое отражение в зеркале в витрине с алкоголем и не поверил увиденному: на него смотрело бледное и перепуганное лицо, от которого непременно захочется отвернуть взгляд.

– Благодарю. – Джеймс встал и взял в каждую руку по две свои рюмки с «Вельветом».

– Ты в сортире пить собрался? – более серьезным тоном спросил бармен.

– Нет, но там мне он не помешает.

– Эй, посмотри-ка на меня, – в этот раз грозным тоном произнес бармен. Джеймс, ошарашенный таким поведением здоровяка, кинул на него презрительный взгляд. – Ты какой-то мутный тип. Ладно, сделай там свои дела и выматывайся отсюда. Что-то меня напрягает твое поведение, понял?

Джеймс воспринял слова всерьез, но ему не нравилось получать такие приказы от бармена какого-то замшелого бара.

– А если нет?

Здоровяк положил кулаки на барную стойку и напряг руки. Его бицепсы вздулись, а лицо приобрело воинственный вид, как у скандинавского воина, и вся эта картина могла напугать многих завсегдатаев этого заведения.

– Иначе я тебе хребет так выверну, что ты отсюда укатишься, как скорченная гимнастка, понял?

– Понял, понял, дай мне десять минут, и я свалю, хорошо?

– Разумный ты мужик. Ладно, десять минут, но только попробуй натворить что-нибудь. Я слов на ветер не бросаю, тебе лучше запомнить это.

– Хорошо.

Джеймс, объятый злобой и страхом, направился в уборную. Ему показалась везением, что общая дверь в туалетное помещение была без ручки. Кастер надавил на дверь плечом и оказался в маленькой комнатке. Слева женский, справа мужской.

– Твою мать, – Джеймс смотрел на дверь в мужской туалет. Здесь ручка. «Кто бы сомневался…»

Мужчина выставил локоть и надавил на ручку двери, но локоть соскользнул. Новая попытка, получилось. Джеймс вошел в кабинку и поставил четыре рюмки на раковину. Включив холодную воду, он сразу же принялся ополаскивать лицо в попытках унять нарастающую внутри нервозность. Не вытирая лица, он поглядел на себя в зеркало. С носа и подбородка стекали капли воды, но на его физиономии не было никаких признаков распространения гнойников. Этот факт подарил Джеймсу так ему нужное спокойствие.

Кастер подошел к унитазу и оторвал себе кусок туалетной бумаги. Вытерев лицо, он кинул ее в унитаз и смыл. Затем он оторвал еще туалетной бумаги, на этот раз кусок больший, чем прошлый, и вернулся к умывальнику. Он приподнял правую руку и оглядел ее со всех возможных сторон. Кожа серьезно покраснела, а гнойные головки придавали ей отвратительно пугающий вид. Джеймс медленно поднял руку и принялся мягко поглаживать зараженную кожу. «Не больно, наверное, потому что они недавно наросли», – предположил Джеймс.

Мужчина снова поглядел на себя в зеркало и решился на небольшую процедуру обеззараживания в надежде на то, что все пройдет как можно менее болезненно. Джеймс выпил две рюмки подряд и, пережидая, пока «Вельвет» усядется в желудке, ощутил легкое головокружение. Взял в руку скомканную бумагу и порвал ее на две части. Один кусок он вернул на умывальник, а второй зажал в руке, приготовившись, выдохнул и принялся давить белые и коричневые головки на руке. Конечность мигом пронзила обжигающая, но терпимая боль. Кастер вскрыл порядка шести головок, а туалет моментально заполнил тлетворный запах. Темно-коричневый гной медленно вытекал из руки, а Джеймс старался ловить отвратительные ручейки куском туалетной бумаги. Когда боль начала набирать обороты, Джеймс остановился, решив, что с этой рукой достаточно. Он кинул пропитанный гнойной массой кусок бумаги в унитаз и, взяв полную рюмку, резко вылил ее содержимое на руку в районе плеча, чтобы «Вельвет» мог стекать вниз. Джеймс принялся осторожно растирать алкоголь по руке, ощущая при этом неприятное жжение в местах, где раньше были мешочки с гноем. Ту же процедуру он повторил со второй рукой. От него отвратительно несло смесью алкоголя и тухлого мяса, но руки стали выглядеть не так ужасно. Джеймс оторвал еще кусок бумаги, включил воду и смыл с рук «Вельвет» вместе с остатками зловонной жидкости. В завершение мини-операции Джеймс набрал в руки жидкого мыла и еще раз помыл руки, после чего вытер их куском туалетной бумаги. Кинув последнее бумажное ядро в унитаз, он нажал кнопку смыва и отправил отвратительную массу туда, где ей и полагается быть, – в канализацию.

Выдохнув от облегчения, Джеймс взял пустые рюмки и с чувством приятного головокружения отправился обратно к барной стойке, чтобы вернуть тару на место. Когда Кастер покинул уборную и вырвался из пучины отвратных ароматов, даже запах самого помещения показался ему многим приятнее, чем казалось раньше.