упорно перекапывал интернет в поисках информации. Иногда выписывал в столбик многозначные числа.

Они с Анной находились в интернет-кафе уже с полчаса, и все это время она пропадала в дамской комнате. Степан давно боялся, что у нее сдадут нервы, однако она крепилась как могла и теперь тоже не захотела, чтобы он видел ее слезы – укрылась в туалете… повесила шубу на спинку стула, и прямо туда.

Раздался тренькающий звук, означающий, что пришло письмо, Степан перебрал несколько клавиш и прочел послание. Информатор не подвел, ответил быстро, четко, хотя ничего нового, а тем более обнадеживающего, не сообщил – в той статье, в кои-то веки, все оказалось правдой, следователь Галемба действительно подозревает Анну, и улик у него хватает, чтобы в скором времени закрыть это дело.

Скомкав пустую пачку сигарет, Степан достал новую и закурил. Как все-таки удобно найти козла отпущения и свалить на него все скопом, а Анна для этого идеальный вариант.

Но в таком случае и ежу понятно, что без сообщников ей было не обойтись, и Галембе придется присовокупить к делу еще хотя бы одного обвиняемого, иначе его начальство, да и общественность, могут подавиться такой непрожаренной уткой.

Все складывалось так, что на эту незавидную роль он, Степан, был первым в очереди – весь интернет пестрел фотографиями с презентации, полиция разыскивала человека, который все это время был с Анной, наверняка получила его описание, поэтому личность «сообщника» будет вот-вот установлена.

Свою золотую карточку после покупки шубы он убрал подальше и теперь пользовался только наличными, слава богу, по старой привычке его бумажник никогда не пустовал, дела шли неплохо, и, если уж на то пошло, денег у него хватило бы, чтобы выпутаться из любой передряги, однако было бы непростительной глупостью думать, что после этого его бизнес не пострадает.

В общем, перспективы у него были в любом случае незавидные, но положение Анны на этом фоне выглядит куда более серьезным, даже катастрофическим. Не потащи он ее тогда к Васе, а потом еще и к Романову… Наломал дров, а теперь бросить на произвол судьбы? Не мог он. Не мог, и все тут.

Пора признаться самому себе, что с тех пор многое изменилось, он, кажется, приплыл – хоть в этом вопросе на сегодня нет сомнений, его внутренний барометр устойчиво показывает «ясно».

Отвык он от этого чувства, уже не надеялся, а тут, на тебе…

Головная боль пульсировала.

Итак… первым погиб Вася, почти сразу после презентации, точнее, часа через три-четыре. Ему проломили голову, и этому должна быть причина. В последнее время он отдалился, о своих делах не докладывал, но образ жизни вел обычный.

Почему вообще убивают? Прежде всего, на ум приходит банальное ограбление, но тогда бы взломали Васину «сокровищницу», да и порядок был везде идеальный, в столе и в вещах не рылись, сейф за картиной не тронули. Нет, не похоже.

Правда он, Степан, не нашел документов, за которыми, собственно, и приезжал. Не может же быть, чтобы воры, оказавшись в таком малиннике, соблазнились только ими, на черта они им понадобились.

А были ли, кстати, вообще эти бумаги?

Степан взял ручку и просуммировал числа, выписанные им при просмотре некоторых сайтов получилась внушительная цифра. Поневоле возник вопрос: собирался ли Вася вообще что-либо подписывать? Может, просил о встрече в надежде добиться отсрочки, ведь он столько просадил на аукционах за последний год? Хотя, стал бы он столько тратить, если б не имел серьезных вложений, или заначки, большой, надежно упрятанной – любовь к денежным знакам уступала у него только любви к собственной персоне.

Есть вариант, что в дом проник наемный киллер, мало ли с кем у Васи были счеты, однако в таком случае он скорее всего предпочел бы огнестрельное оружие или удавку, и зачем убийце вообще понадобилось вызывать полицию, рисковать собой, чтобы подставить других. Нет, профессионалы приходят тихо и уходят тихо, такая у них работа.

А вот как раз в Романова вполне мог стрелять именно киллер, ночью, в окно, два выстрела, чтобы уж наверняка… но тогда непонятно, кому и зачем это могло понадобиться.

И тут мысли Степана сами, без его на то команды, понеслись прямехонько к Антону Дмитриевичу Батищеву, в конце концов, он один остался жив и невредим. Один если говорить об основных претендентах на колье. Все сходится на нем, Бхаласкаре, ведь расправа над жертвами последовала сразу после его исчезновения.

Если предположить, что к этому приложил руку Батищев, то можно выстроить следующую цепочку:

… Каким-то образом, скорее всего на почве торговли редким ценным антиквариатом, жизнь сводит его с Романовым. Они быстро находят общий язык, и постепенно их отношения переходят в ранг доверительных. Кирилл Львович рассказывает Батищеву свою историю, легенду о страшном проклятье и отпускает внучку с ним на презентацию, абы с кем не отпустил бы. Можно не сомневаться, что они много знали друг о друге, а уж Батищев, хитрый лис, прежде чем сходиться с людьми, имеет обыкновение собирать о них полное досье. Романов с виду казался безобидным, даже бесхитростным, а там, кто его знает?..

Не тайна, что Батищев имел зуб на Карецкого, второй мог вырасти и на Романова, но депульпировать эти зубы имеет смысл, только если они имеют отношение к тому, что случилось в галерее.

Сжав виски, Степан начал их массировать, вроде помогло, боль отступила, но как только он убрал руки, накатила снова.

На этом цепочка его рассуждений обрывалась, и что делать дальше было непонятно.

Перед глазами всплыл друг Вася, лежащий ничком на полу, и растекающаяся вокруг темно-бурая лужа… Не мог он впустить в дом, тем более в кабинет, в свое «святое святых», постороннего человека, а проникнуть внутрь без приглашения было практически невозможно, охранная система у него в особняке новейшей разработки…

Выудив из пачки очередную сигарету, Степан щелкнул зажигалкой и долго смотрел на пламя, а когда отвел глаза, рядом стояла Анна, он и не слышал, как она подошла. Глаза у нее были красными, веки припухшими, она старательно отворачивалась, и Степан, конечно, сделал вид, что ничего не замечает.

– Может, поешь? – как бы между прочим предложил он.

– Нет, спасибо, – слегка подрагивающим голосом ответила она, поправила шубу на спинке стула и присела на самый его краешек, видимо, чтобы не повредить ценный мех.

– Тогда, может, выпьешь? – ему почему-то постоянно хотелось накормить ее, согреть, напоить, наконец.

– Нет, спасибо, – повторила Анна. И чего он к ней пристает, предлагает что-то, везет куда-то, выспрашивает. Может, она и