Но наконец за стеклом показался магазин EconomDaily, в котором Саша иногда покупала еду. Сквозь призрачную темноту проступило уверенное строение заправочной станции. Очертились знакомые уступы жилых домов, замелькали вечерним светом бессчетные квартирные окна, которые уже невозможно было загородить никакими отражениями. Около спящей аптеки и подсвеченной синими огоньками прачечной самообслуживания Саша вышла, и автобус тут же унесся в неизвестность чужих районов, шурша шинами и оставляя на асфальте темный мокрый след.

Дождь уже почти закончился (а возможно, в пригороде ливня и не было). С неба тянулись редкие, почти неуловимые дождевые нити, мелко рябили на фоне фонарей. Улица – поздневечерняя, немая – подрагивала, будто желе, в тонко разлитых лужах. А Саша, замерев возле прачечной, ощущая, как легкая морось чертит на ее лице холодные дорожки, вдруг осознала, что до сих пор слышит тревожный детский голос. Слезно-молящий поток невнятных, неразборчивых слов по-прежнему лился в сознание. Голосок звучал вовсе не извне, а из Сашиной сердцевины, из спутанных, не до конца оформившихся мыслей, из беспокойно стучащей груди. Сдавливал щемящей сырой тоской – бессилия, необратимости, вины. И под тяжестью этой тоски Саша побрела в сторону дома, с трудом вытаскивая ноги из глубокой влажной черноты тротуара.

* * *

Но в целом дни проходили рутинно и ровно. Без странных встреч и тревожных потрясений. Гладкими круглыми боками прокатывались по анимийскому небосводу и беспрепятственно исчезали в потоке времени. В темном окне с гремящими товарными поездами.

В свои редкие выходные Саша старалась как можно больше гулять по городу. В начале августа она наконец выбралась в исторический центр. Заглянула в Морской музей, поднялась на колокольню собора Мизерикордия, неторопливо прошлась по гулким прохладным залам Анимийской художественной галереи. Немного постояла на смотровой площадке Окулус Матрис, наблюдая сверху за кипучей суетливой жизнью порта. А вечер провела на безлюдном пляже – далеко от шумного постылого бара. Пила холодный чай и смотрела на сизую рыбу облака, медленно плывущую по желтоватой небесной реке – в сторону закатного солнца. Рыба разевала пасть, словно стремясь проглотить охристый влажный шар. Но проглотить она так и не успела: солнце безболезненно стекло за линию горизонта. Вместе с безличным, поверхностным, совершенно шаблонным туристическим выходным, не принесшим глубокой радости.

Анимией и ее живописными пригородами Саша любовалась пристально, жадно. С отчаянной остротой. Каждый раз думала, что ей даровано лишь это мгновение, лишь один-единственный красочный кадр вырван для нее из черноты небытия, а что будет дальше – неизвестно. Никакого другого мгновения красоты ей не обещано. И каждый раз Саше хотелось вместить в себя развернувшийся впереди прекрасный вид. Но ни один вид в нее не вмещался. Внутри себя Саша была слишком тесной, слишком ломкой и чахлой для просторных анимийских пейзажей. И она продолжала любоваться с болью этого смутного осознания. Словно ощущая чужую неприступную красоту через саднящую содранную кожу.

А еще Саше казалось, что город все никак не собирается в единое пространство. Не складывается во что-то понятное, целостное. Даже после того, как она стала без карты ориентироваться во всех основных районах, чудесная Анимия продолжала быть для нее отдельными, не подходящими друг другу частями пазла. Возможно, из-за этого Сашу не покидало чувство некоего упущения реальности. Как будто что-то важное стремительно проносилось мимо, словно смазанные лица дорогих людей (Кристины? Отца?) за окном скоростного поезда. И, скользя по своей рутинной обыденности, она то и дело пыталась всматриваться в мелькающие на периферии образы. Пыталась разглядеть их в деталях и найти недостающие фрагменты пазла, чтобы все вокруг сложилось, стало ясным и прочным.

Рутинная обыденность рухнула в середине сентября, когда Сашу уволили с работы. Бочкообразный владелец бара развел руками и как-бы-сочувственно сморщил усатое лоснящееся лицо. Пляжный сезон плавно подходил к концу; туристов, желающих выпить у моря пинту пива или освежающе-мятный коктейль, становилось все меньше, и потребность в Саше отпала. Это логичное и безжалостно-простое объяснение окатило студеной оторопью. В животе холодным и скользким угрем зашевелилось отчаяние. Конечно, Саша предполагала подобный исход, однако почему-то была уверена, что владелец предложит ей и дальше разносить напитки – в его основном, постоянном баре на прилегающей к пляжу улице. Ведь Саша прекрасно отработала эти два с половиной месяца, ни разу не опоздала, всегда была внимательной, сдержанно-приветливой – даже с бесцеремонными и хамоватыми клиентами. Но нет, предложения о словесном продлении черного контракта не последовало.

– Удачи вам с поиском работы. А лучше – с поиском жениха, – сказал хозяин бара, вытирая о скомканный фартук мясистые красноватые руки. – Мой вам искренний совет: найдите себе состоятельного мужа из местных. Вы девушка привлекательная, труда вам это не составит. И ребенка ему сразу родите, чтобы уж наверняка тут закрепиться.

Первые несколько дней после увольнения Саша проходила словно в болотистом ступоре. Оттого, что ее так просто вышвырнули за дверь. Оттого, что она так просто с этим смирилась. Даже не попробовала протестовать. Кивнула с задумчивой медлительностью и ушла, удрученно и как будто беспомощно обхватив себя за плечи. Даже, кажется, перед уходом за что-то поблагодарила из глубины своего внутреннего стылого тумана. И теперь удрученной беспомощной Саше вновь предстоял поиск работы – тернистый и унизительно-бесправный.

Денег оставалось всего на полтора месяца квартирной аренды. В холодильнике лежали только слипшиеся макароны и открытые рыбные консервы из минимаркета EconomDaily. Казалось, еще чуть-чуть, и мутное анимийское будущее сгустится до такой непереносимой степени вязкости, что мечтать и дышать сквозь него станет совсем невозможно.

От безысходности Саша начала просматривать практически все подряд объявления о поиске официантов, продавцов-кассиров, уборщиков. Даже те, что не томились в тепле проверенных сайтов, а дрожали на ветру расклеенными по городу желто-розовыми бумажками – на водосточных трубах и фонарных столбах. Откликнувшись на одну из таких вакансий, Саша пришла в круглосуточный бар. Однако из сбивчивых и весьма размытых объяснений хозяйки довольно быстро поняла, что обслуживание клиентов в этом заведении предполагало не только разнос напитков.

– Думаю, вы нам подойдете, – задумчиво произнесла хозяйка, в очередной раз оглядывая Сашу с головы до ног. – Только улыбайтесь чаще и будьте чуточку раскрепощеннее. – И тут же, увидев, что Саша накинула на плечо ремень сумки и начала пятиться к выходу, она удивленно взмахнула синими накладными ресницами. – Куда вы засобирались? Что не так? Вы ведь деньги можете заработать. Неплохие деньги.

Это собеседование немного отрезвило Сашу, и она стала отбирать объявления более тщательно. Прекратила реагировать на желто-розовые дрожащие приманки. Ограничила поиск надежными сайтами.

С одной из найденных в интернете вакансий ей могло