Дружный взрыв хохота.

— Ребята, вы не слышали про такого игрока — его зовутСтрелок? — спрашиваю наугад.

Недоумённые взгляды. Вялое пожимание плечами.

Из раздевалки выходит молодой парнишка. Его приветствуют,машут руками. Кто-то кричит:

— Круз, да сколько тебя ждать, а?

Вся толпа вываливается из колонного зала.

Я уже забыт, и мой вопрос вместе со мной.

Стою, опустив глаза. Растерянно улыбаясь. Сжимая в карманерукоять револьвера.

Слава — штука преходящая.

Удивительно ещё, как Нике меня вспомнила. Наверное, девочкасерьёзно готовится к карьере в «Лабиринте Смерти».

А чего я, собственно говоря, хотел?

«Лабиринт Смерти» уже не тот. Не весёлая возня в песочнице.Не азартная перестрелка на узких кривых улочках. Для этого, наверное, теперьсуществуют другие игровые зоны.

А «Лабиринт Смерти» больше всего похож на военный полигон.Здесь учат не геройствовать в одиночку, оттачивая рефлексы и повышая скоростьреакции. Пришло время командной игры. Долгих и нудных походов. Взаимнойстраховки, отбраковки слабых, поддержки сильных, безусловного повиновениякомандирам…

Почему мне это не нравится?

Что же я — индивидуалист до мозга костей?

Или не доиграл тогда, два года назад, не прошёл всё то, чтодолжен был пройти?

Поздно искать ответы. Мир изменился. А я и не заметил,забившись в свою тесную, уютную, надёжную скорлупу…

Выхожу из колонного зала на улицу. Уже стемнело, зажглисьфонари, огни реклам, людей стало словно бы больше… Всё правильно, это кварталразвлечений, а сейчас наступает очередной людской прилив. В европейском ироссийском секторе Диптауна все закончили работу и отправились на поискиприключений. Хорошо… Пусть для меня в Диптауне всегда будет вечер. Раннийлетний вечер, первые звёзды на темно-синем небе, запах отшумевшего дождя…

Глупость мы делаем. Собрались, герои… самоуверенные, какнемцы в июне сорок первого… что нам «Лабиринт Смерти»…

Неверна сама наша идея.

Надо было довериться инстинктам которые увели меня из«Лабиринта» после первой неудачи.

Но что тогда? Что? Искать Тёмного Дайвера? Проще иголку встогу сена найти… да и не станет он нам помогать.

Пробиваться на приём к Дмитрию Дибенко, заварившему всю этукашу? Только подставляться под удар. Он понимает, на что идёт, не может непонимать. Когда-то он создал глубину, теперь создаёт для неё смерть. Чем онруководствуется? Не знаю. Я не психиатр. Любому поступку можно найти самое гнусноеи самое благородное истолкование. И какое получу я, если достучусь до Дибенко,роли не играет. От своей новой игрушки он не откажется.

Что мы ещё не попробовали?

Пойти в редакции виртуальных газет и журналов? Ну, в«Вестнике Глубины», «Вечернем Диптауне» или «На Волге» меня вежливо выслушают,угостят кофе и выпроводят взашей. Они и не таких психов повидали. Вкаком-нибудь русскоязычном жёлтом издании, вроде базирующейся в Воронеже«Птички кар-кар» или липецкой «Шелухи» встретят с распростёртыми объятиями.Поблагодарят, пожмут руку и выпустят номер с аршинным заголовком: «Двадцатьсемь хакеров погибли от вирусного оружия пятого поколения!»

Не верю я в силу такого печатного слова.

Вот в силу глупости, наглости, невежественности — запросто.

На миг мне становится так тоскливо, так безысходно, что яготов прошептать свой верный стишок. Выйти из глубины — пусть голова отзовётсяболью. Слопать что-нибудь, завалявшееся в холодильнике. И лечь спать… сейчасчетыре утра, между прочим…

Вот только спать ещё не хочется. Слишком много гормоновбушует в крови. Мы преодолели тот миг, когда хотелось спать, пошли дальше — идобрались до тугой, бессонной усталости…

Поднимаю руку, ловлю такси.

— Бар «У погибшего хакера».

Водитель кивает, значит, адрес ему знаком. Что ж. Посмотрим,где собираются самые крутые хакеры современности?

Едем долго. Похоже, виртуальный бар размещён на каком-тозадрипанном сервере, может быть, даже, на частной машине владельца заведения.Наконец останавливаемся под сияющей вывеской — на узкой тёмной улочке она одна.

«У погибшего хакера».

Великолепный метод маскировки, что ни говори. Я думаю обэтом совершенно серьёзно, без всякой иронии. Что может быть лучшей маскировкойдля хакера, чем такая открытая яркая вывеска? Никто ведь всерьёз не воспримет.

Надо быть либо неприметным, либо ярким. Иных вариантов несуществует.

Расплачиваюсь, подхожу к двери. Толкаю — дверь заперта.

Чувствуя себя полным идиотом, произношу вслух:

— Сердце и Любовь!

С протяжным скрипом дверь отворяется.

Вхожу. Грохот за спиной. Ну закрыли и ладно. Зачем такиешумовые эффекты?

Бар небольшой и, на что я уже и не надеялся, уютный.

Прямоугольная комната, сумрачное освещение. Стены, пол,потолок — все из каких-то маленьких квадратиков… присматриваюсь.

Дискеты.

Надо же, как стильно.

Дискеты самые разные. Некоторые вроде бы новые. Некоторые —подписаны. Тут и программы, и игры… точнее — кусочки программ, кусочки игр.

Мне начинает тут нравиться.

За стойкой бара — явное порождение программы. Розовощёкий,плотный, улыбчивый бюргер.

— Кружечку пива, — говорю я, тыча наугад в один из кранов.

Бармен кивает, наполняет кружку.

«Попытка внешнего контроля системы. Получен запрос наидентификацию. Разрешить доступ к системной информации?»

Шёпот Вики слышен лишь мне. Я улыбаюсь, киваю бармену,говорю:

— Да…

Денег за пиво с меня не берут. Логично. Раз здесь собираютсяхакеры, то пиво должно быть ворованным. Бесплатным для своих. А чужие тут и неходят…

С кружкой в руках отхожу от стойки, оглядываю бар. Народунемного. У одного столика сидят молодые парни самого что ни на есть хакерскоговида. Хакерско-голливудского. У них нечёсаные длинные волосы, горящие безумиемглаза, они неряшливо одеты, оживлённо жестикулируют и о чём-то спорят. Именнотакие в боевиках подбирают самый сложный пароль за секунду до взрыва,взламывают компьютеры Пентагона, говорят не буквами, а цифрами, падают в каждуюлужу, но в решающий момент проявляют отвагу и сноровку, достойную не мирногопрограммиста, а вышедшего поразмяться коммандос.