Ненавистный шлем в форме головы шакала валялся в углу комнаты, пылясь и дожидаясь очередного перехода в Дуат. А ведь я не появлялся там уже продолжительное время, из-за чего мамка частенько жалуется на отсутствие денег. Она временами укоряла меня в увлеченности психологией, угрожая тем, что, когда я выгорю, она не будет меня содержать. Не очень-то и хотелось…

Афродита пришла в Иггдрасиль с необычной для себя скромностью. Сколько я её не видел – она всегда ходила в откровенных платьях, оголяющих живот. А сейчас она в длинной мешковатой кофте, закрывающей её вплоть до колен. Я застал её сидящей с прижатыми к груди ногами, чашкой кофе в руках и накрытой клетчатым пледом. Она смотрела вдаль – в Пустоту, куда смотрел и я при нашей первой встрече.

– Оу, надо же, – она оглядела меня тоскливым взглядом. – Привет.

Я поздоровался в ответ и присел рядом, терпеливо дожидаясь её дружелюбного голоса. Но голос никак не подавался. Она молчала, периодически тяжело вздыхая.

– Скажи, – начала она наконец, – тебя считали когда-нибудь отбросом среди своих же?

– Да я никогда и не был среди своих, – ответил я. – Я родился здесь. Моя мать сбежала сюда ещё до моего рождения.

– Получается, ты никогда не видел светлого неба? – Афродита с удивлением посмотрела на меня. В ней наконец-то проснулись признаки жизни.

– Не-а.

– Ни облачка?

– Ни облачка.

Афродита захлопала глазами, похлёбывая из чашки. Взгляд она не отрывала ещё долгое время. Взгляд, гласящий: «Что за дурачок?» Но она быстро сменила гримасу, мило прищурив глаза и тихо захихикав.

– Понятненько… А ты чего не в Дуате?

– Прогуливаю. А ты? Почему из Олимпа всё бегаешь?

– Родных душ не нашла.

– И ищёшь здесь? – я с непониманием уставился на неё. – Где даже лица собеседника не видно?

– А тебе лицо так важно?

– Имеет свою значимость.

– Но ведь выбирают не по нему. Для меня, вот, важна душевная близость. А в Олимпе у меня таковой не было…

Я промолчал. Афродита больше не говорила. Птицы также умолкали.

– И что для тебя значит эта «душевная близость»? – спросил я, прервав неловкую паузу.

– Когда отношение друг к другу нормальное. Когда вы готовы исполнить мечты друг друга, помочь, выслушать и… поддержать, что ли. Хотя бы так.

– Смахивает на обычную дружбу.

– Да неважно. У меня и её не было…

– А у нас много общего.

***

Темнота в Дуате соответствовала той, что была в Иггдрасиле. Поэтому мне это место казалось даже родным. Здесь ужасно пахло. При входе, Стражи выдавали каждому по факелу, чтоб освещать путь, состоящий из целой дороги сморщенных людских тел, побывавших в земле не один год. И вела эта сухая прослойка к бесконечной яме, куда скидывались обвязанные бинтами тела, которых давно покинули души. Сырость здесь смешивалась с сухостью, а запах прогнивших трупов перебивал дым, исходящий из горящего факела.

– О-о-о, Золотой Шакальчик вернулся! – закричал бог Тодд с такой агрессией, будто готов был мне врезать веслом, при помощи которого и довозил тела до Дуата. – Хорошо отдохнул?! Ты хоть понимаешь, как мне осточертело возить этих трупиков в одиночку! В темноте! Когда их никто не отправляет в яму!

Тодд – редкостный ублюдок. Его лица я никогда не видел, оно было закрыто шлемом птицы с длинным клювом, часто врезающимся в меня всякий раз, когда этот придурок, преждевременно затушив факел, проходил мимо. Он был чуть выше меня, плечист и накачен, и поэтому напрасно думал, что сможет меня этим напугать. Тодд увлекается политикой и литературой, хотя его «Читательский дневник» не продвигался дальше криво написанной эротики. За спиной он вечно таскал серебряную ладью. Таскал при помощи каната, который привязывал к закруглённому носу судна.

– Но я же вернулся, – сказал я и прошёл мимо, приступив к работе. Взял бинты и начал окутывать ими тела.

– Мансоур! – Тодд вцепился своими нестриженными когтями мне в шею. – Не делай вид, будто ничего не произошло!

Я проигнорировал его. Это заставило Тодда отцепиться от меня и покорно выполнять свою работу. Он вновь кинул ладью в реку и поплыл на обратную сторону Дуата, где и появлялись новоприбывшие тела. Перед самым отъездом от берега, когда я спокойно бинтовал тела, а ладья постепенно трогалась с места, Тодд вскрикнул:

– Почему ты без шлема?!

Эти придирки меня утомляют. Я не отреагировал на это. Ведь, если бы отреагировал, последовал бы ответ, а если бы он последовал – то драка не заставила бы себя долго ждать. Я и не против, но меня выпрут отсюда, если буду снова замечен в драке…

– Продолжаем общаться после расставания? Мило, – посмеялась Афродита с неловко опущенными глазами. – М-м-м, завтраки приносишь. Приятно.

Арес сидел напротив и смотрел, как она ест. Его волновало это. Афродита не ела уже давно – с того самого дня, как слух об их романе с Аресом разошёлся по всему Олимпу. А ведь уже много месяцев прошло. Боги Солнца и Луны сделали уже больше сотни кругов, а Афродита за это время так и не наладила контакт с внешним миром…

– Слушай, – она мельком глянула на его загорелое лицо, блестящие белые глаза и волосяной пучок, торчащий из головы, – извини, что доставляю тебе хлопоты. Мне, правда, неловко.