– Старая леди превзошла саму себя!

– Как же это… – Эдвард старается подыскать нужное слово. «Претенциозно» – конечно, подошло бы. «Излишне помпезно» – тоже было бы неплохо. Ведь как еще можно выразить свое отношение к прихотям представителей высшего общества?

– Именно, – бросает Корнелиус через плечо, как будто прочитав мысли Эдварда.

Две густо напудренные пожилые дамы торопливо семенят, старательно удерживая на головах белые парики, которые ветер так и грозит сорвать. Три женщины помоложе с хохотом пробегают мимо, запахивая на груди пелерины. Лакей сражается с зонтиком, безуспешно пытаясь защитить их от ветра.

Корнелиус вновь ускоряет шаг, и Эдвард ведет Дору мимо скопления карет и, успев вовремя обойти круп белой кобылы, которой приспичило в этот самый момент опорожнить кишечник прямо на булыжную мостовую, встает вместе с Корнелиусом в очередь на вход в виллу. По бокам затейливо украшенной двери стоят двое слуг, настолько одинаковых с лица, что их можно принять за близнецов, и Эдвард ловит себя на мысли, что все лакеи леди Латимер как будто отлиты в одной и той же гипсовой форме.

– У нее все слуги очень молодые и симпатичные, не правда ли? – шепчет он на ухо Доре.

При этих словах Корнелиус сам обращает внимание на слуг, оценивает их беглым взглядом и начинает пощипывать кружевную оторочку своего манжета.

Долго стоять в очереди не приходится. Вскоре они минуют распахнутые двери, и Эдвард с замиранием сердца оглядывается, невольно сжимая руку Доры. Он с самого начала решил не приезжать слишком рано, ибо надеялся раствориться в толпе и избежать повышенного к себе внимания, но теперь, когда они оказываются среди щеголеватых мужчин в красиво завитых париках и дам в вечерних платьях, Эдварда одолевает легкая паника, знакомый страх оказаться в западне. Корнелиус приближается к Эдварду и прижимает губы к его уху:

– Все в порядке?

Когда Эдвард с сомнением кивает, Корнелиус снова отходит и говорит уже громче: – Пойду изучу местность. Полагаю, вы с мисс Блейк без меня тут справитесь?

Теперь он смотрит не на своего друга, а на Дору. Эдвард видит: Корнелиусу явно не хочется оставлять их одних, но его нарочито враждебный выпад заставляет Эдварда подавить в себе чувство неловкости.

– Разумеется, Корнелиус, – бросает он, почти теряя терпение. – Я уж как-нибудь смогу прожить без тебя полчаса.

У Корнелиуса округляются глаза. Дора тоже недоуменно смотрит на него.

– Очень хорошо, – Корнелиус поправляет галстук. – Найду вас тут позже, если, конечно, вы не будете чем-то заняты.

В его голосе сквозит подспудная обида. Эдвард кусает губу.

– Корнелиус, я…

Но тот уже исчезает в толпе.

Дора наблюдает, как Эдвард ищет глазами друга, размышляет об оскорбленном выражении лица мистера Эшмола – и тут ее осеняет. Неужели Эдвард и впрямь не догадывается? Неужели у него не возникало подобных подозрений?

– Пойдемте, – ласково говорит она с улыбкой, и ее спутник, опомнившись, словно стряхивает с себя наваждение. – Давайте смешаемся с толпой, что скажете?

И они отдают себя на волю людскому водовороту; духота, благоухание медовых свечей и прочие ароматы (с нотками человеческого пота и лука) обволакивают их со всех сторон. Почти все гости облачены в одежды, соответствующие теме сегодняшнего суаре леди Латимер – «Таинственная экзотика», как она сама ее обозначила. Дора никогда в жизни не видела ничего подобного: мужчины и женщины наряжены львами, египетскими фараонами, тропическими птицами, горгонами Медузами… Покои виллы изукрашены с еще более вычурной роскошью, нежели прилегающая территория; покуда они движутся вместе с гомонящей толпой и минуют широкую лестницу, Дора оглядывается вокруг, пораженная масштабами роскошного убранства. Леди Латимер украсила широкие аванзалы еще большим количеством попугаев в клетках, которые водружены на колонны, оплетенные белыми и позолоченными ажурными сетками; гирлянды из плюща и колючих трав покрывают каждую поверхность, на всех стенах развешаны крупные картины, изображающие экзотические пейзажи и романтические сценки. А над головами гостей ярко сияет пара колоссальных канделябров, и Дора невольно думает о Гермесе: как бы засверкали сейчас его черные глазки.

Она так старается ничего не пропустить, что случайно наступает на пятку престарелому джентльмену в одеянии индийского махараджи и в великолепном лиловом тюрбане, расшитом тонкой золотой нитью. Дора громко извиняется, стараясь перекрыть всеобщий гвалт. Мимо них проскальзывает гейша. Когда затянутая в кимоно женщина (или это мужчина?) смешивается с толпой, Дора замечает двух миловидных юношей, наряженных лебедями, – они сидят в темном уголке и покрывают поцелуями шеи друг друга.

– Мисс Блейк!

Дора и Эдвард оборачиваются. Величественно шагая по ступенькам грандиозной лестницы, одетая в ослепительно-белую тогу, к ним спускается леди Латимер. Парик ее увенчивает корона из бронзового лавра. А на шее у нее…

У Доры перехватывает дыхание. Украшенное павлинами колье, словно живое, сверкает золотыми бликами.

– Мадам! – выдыхает Дора.

Она делает книксен. Эдвард следом тоже отвешивает низкий поклон.

Леди Латимер сияет.

– Я так рада, что вы пришли, моя дорогая! И, как я вижу, со своим кавалером. Вы правильно сделали, мистер… э-э?..

– Лоуренс! – приходит ей на выручку Эдвард.

– Что ж, мисс Блейк, вы прекрасно выглядите!

– О, я…

Дора оглядывает свое платье. Они с Эдвардом решили, что ей не стоит одеваться в духе суаре, довольно будет надеть что-то подходящее их положению в обществе. Дора выбрала простое платье из муслина с кремовыми узорами, украсила волосы голубой лентой, гармонирующей с серо-голубыми камнями ее колье. Эдвард же, по мнению Доры, выглядит весьма импозантно в простом костюме из черного атласа.

– Что скажете, моя дорогая? Нравится? – Ее светлость, не дожидаясь ответа, продолжает тараторить. Ее щеки ярко алеют от избытка то ли румян, то ли вина. – Ваше украшение выглядит великолепно на моей шее, не правда ли?

И она передергивает плечами, красуясь, точно юная девушка. Толщина колье эффектно скрывает морщинистую область декольте леди Латимер, и, хотя Дора предпочла бы увидеть свое изделие на более молодой шее, она не может отрицать, что колье выглядит безупречно и на старой даме.

– Вы правы, миледи. Никогда не думала, что… – Дора осекается, внезапно почувствовав, что не может подобрать нужных слов, – он так быстро его изготовит, – сконфуженно заканчивает она фразу, и леди Латимер хохочет.

– О-ля-ля! Всего, чего угодно, моя дорогая, можно добиться с помощью денег! Клементс весьма проворно справится с любой работой, если захочет.

Эдвард, который на протяжении их беседы неловко переминался с ноги на ногу, делает шаг вперед.