– Что создало время – жизнь или смерть? Как считаешь? – Он накрыл мою ладонь своей и поднял голову, пристально рассматривая моё лицо.

Выбившаяся из хвоста прядь волос скрывала его левый глаз, отчего правый казался бездонным чёрным колодцем. У меня перехватило дыхание, а к горлу подступила тошнота.

– Отстань от меня с идиотскими вопросами! Вот Тень очнётся, тогда и будете вести занудные беседы о тайнах этого дрянного бытия. Или иди вон Врачу записку напиши. Может, он текстом ответит! – Я отвернулась к стене, но это не помогло.

Лёд сжал мне руку, а буквально через секунду больно укусил меня за плечо. Я стиснула зубы и зажмурилась.

– А я понял. Страдание создало время, – прошептал Лёд, едва касаясь губами моего уха. – Чем сильнее человек страдает, тем медленнее для него текут секунды. А наслаждение, – его пальцы скользнули по моему бедру, а после обвились вокруг моей шеи, – вот кто настоящий пожиратель времени.

Я ненавидела, когда Лёд себя так вёл. Нёс всякий бред, словно разговаривал не со мной, а с фантазиями в своей голове. Мне захотелось выкрикнуть самое обидное ругательство, которое я только знала, вырваться, убежать, а лучше – стукнуть хорошенько, чтобы он опять вернулся в норму. Но я продолжала лежать, чуть съёжившись, пока его сильные руки сжимали меня в объятиях. Уже через минуту моё тело начало отзываться тоскливой ноющей болью где-то в районе живота. Лёд поднялся с колен и лёг со мной рядом, а я изо всех сил прижалась к нему, даже сквозь одежду ощущая жар его кожи. Он снова впился зубами в моё плечо, а я подалась навстречу, схватила его за волосы, побуждая кусать ещё сильнее. И не отпускала, пока боль не затопила меня до пальцев ног. В такие моменты внутри меня словно просыпался монстр, который желал, чтобы моё тело уничтожили как можно скорее. Я упивалась болью, ликовала, видя удовольствие в глазах Льда, требовала ещё и ещё! Лёд любил меня такой. А я себя ненавидела. Презирала нас обоих.

Больные, безумные, одинокие дети умирающих городов, не знающие, что такое любовь, не видящие будущего.

Как далеко мы сможем зайти? Остановимся ли, когда невыносимый металлический запах крови заглушит все другие ароматы?

А какой бы меня любил Тень? Возможно, стоило бы мне зарыться в книги… Кривляка говорила, что именно женщина придаёт любви определённую форму. Я застонала. Значит, я отвратительна и жестока, как и моя любовь.

– А мы можем любить друг друга, как в его книгах – нежно, неторопливо, романтично? Без боли? – проговорила я, ещё крепче сжимая голову Льда.

– Я сдерживаюсь! Боги, если бы ты знала, насколько я сдерживаюсь! – глухо отозвался он.

– Вот спасибо! – Я резко села, поправляя одежду. – А если тебе дать волю? Кожу с меня сдерёшь? Это вопрос времени, как я понимаю?

– Проклятье! – проговорил Лёд, тоже садясь. – Я должен тебя нацеловывать, как хрустальную? И как быстро тебе станет скучно?

– А ты хоть раз попробуй!

– А то я не пробовал! – вскипел он, сверкая глазами. – Ты же лежишь, как дохлая рыба в этом случае!

– Значит, не так пробовал! Вот у Тени в книге героиня кричала не от боли, а потому…

– Оу! И как давно Тень забрался к нам в постель вместе со своими книгами? – Лёд вскочил на ноги.

– Я с ним не спала! – оскорбилась я.

– Физически – нет. Но как давно он маячит в твоих мыслях, особенно когда мы остаёмся вдвоём? Может, позовём его в качестве инструктора в следующий раз? Я-то тех книг не читал, не сведущ в подобных тонкостях! Посидит у нас в ногах…

– Катись в ад! Тень вообще-то умирает!

Лёд провёл рукой по волосам, стягивая связывающую их верёвку, и решительно направился к выходу. В двух шагах от двери он остановился и проговорил, не оборачиваясь:

– Если ты хотела чего-то другого в постели – могла бы сразу сказать и не притворяться! Я думал, что тебе было приятно доставлять мне удовольствие и самой нравилось! Я мысли читать не умею!

– Да я сто раз говорила! – прошипела я, но Лёд уже вышел из комнаты, так и не расслышав мой ответ.

Я натянула одеяло на голову, едва сдерживая то ли истерический смех, то ли истошные рыдания. Меня всю трясло, и мне казалось, что ещё немного, и я перевоплощусь в красного кровожадного демона, как на одной из картинок старой детской книги. И может, тогда смогу разлюбить Льда.

Я немного задремала, но очнулась от забытья, услышав настойчивый стук и крики с улицы. Выглянув в окно, я заметила четырёх женщин, одетых в смешные резиновые комбинезоны и оттого напоминающих гигантских гусениц. Похоже, дверь им открывать никто не спешил.

Что же с Тенью? Я мысленно несколько раз повторила, что буду готова к любому раскладу. А после заставила себя встать с постели и заглянуть в комнату. На кровати лежал недвижимый Тень, его живот был перемотан обрывками простыни, на которой бурыми узорами проступила кровь. Лёд сидел рядом на табурете, странные резиновые трубки опутывали его руку и соединялись с небольшим аппаратом, от которого также тянулись трубки, но уже к сгибу локтя Тени. Яги нигде не было видно, только валялся на полу её шаманский костюм, похожий на сброшенную змеиную кожу. Врач производил какие-то манипуляции с бутыльками, заполненными странной чёрной жижей, и был крайне возбуждён.

– Как тут дела? Там снаружи в дверь ломятся жуткие женщины. – Я всё ещё боялась переступать порог комнаты, поэтому стояла у входа.

– Яга ушла, Тень вроде жив, Врач его зашил. Но кровь хлестала во все стороны. Теперь, насколько я понимаю, Врач переливает мою кровь ему.

– Как бы вы оба не померли. – Я с сомнением посмотрела на Врача, а потом на одинаково бледных Тень и Льда. Второй, по крайней мере, ещё мог разговаривать.

Настойчивый стук снова повторился.

– Не открывай, сами уйдут, – посоветовал Лёд.

Я осторожно прикрыла дверь и вернулась в комнату Яги. Посидеть спокойно не удалось – крики и стук со двора меня ужасно раздражали. Я обошла дом и, не найдя шаманку, решила поговорить с шумящими через дверь.

– Что вам нужно? – крикнула я, надеясь отправить незваных гостей восвояси.

– Ведьму зови! Иначе всё подожжём! – раздался визгливый ответ.

– У вас нет огня, я же видела из окна. – Я пожала плечами и почти отошла от входа, как что-то глухо ударилось в дом, заставив стены содрогнуться. А потом ещё раз и ещё. Словно женщины по очереди разбегались и впечатывали свои тела в