2. СОЛОН И НАЧАЛО РЕВОЛЮЦИИ В АФИНАХ

Мы уже видели, что широко применявшиеся в Аттике захват крестьянской земли и отдача денег под проценты были даже юридически незаконными.[124] Закабаленные крестьяне роптали и жили мечтой о перевороте; им было хорошо известно, что в соседних государствах — Мегарах, Коринфе, Сикионе — такие крестьянские восстания уже произошли и кончились полной удачей — учреждением диктатуры демократических масс в форме так называемой тирании. Вдобавок, замечание Аристотеля, что вся земля в это время была в руках немногих лиц, представляет собой несомненное преувеличение. С одной стороны, существовали зажиточные крестьяне, которые впоследствии составили основное ядро класса зевгитов, с другой — в горной Диакрии сохранилось еще свободное бедное крестьянство, да и в других местах Аттики было, вероятно, немало крестьян, которым еще только предстояло попасть в положение гектеморов; именно эти группы были застрельщиками революционного движения.

Дело дошло до вооруженной борьбы между партиями; обе партии стояли друг против друга лагерем. Крестьяне требовали уничтожения долгов и передела всей земли с предоставлением всем гражданам равных участков (chreon apokope и ges anadasmos).

При таком положении вещей в 594 г. и был выбран архонтом Солон, принадлежавший к одному из лучших аристократических родов: его считали потомком древних афинских царей. Но он не был очень богат и для увеличения своего состояния принужден был отправиться в торговые путешествия в Ионию и ряд других мест. Это расширило его кругозор и дало возможность познакомиться с политическим устройством других государств, в которых уже произошли демократические перевороты. Солон был одним из знаменитейших поэтов VI в. и древнейшим в Афинах, и в своих стихах описывал не только свои личные переживания, но и политическую борьбу в его родном городе. Принадлежа к той группе землевладельцев, главным источником существования которой были торговые операции, он, как и вся его группа, не был заинтересован в эксплуатации крестьянства. Но, с другой стороны, будучи прирожденным аристократом, он с детства впитал в себя все предрассудки своего класса и поэтому вовсе не был склонен лишать землевладельческую знать ее первенствующего положения в государстве. Этой знати, прекрасно вооруженной и имеющей за собой большие массы слепо преданных клиентов, разумеется не трудно было бы справиться с движением темных забитых крестьян, как справились с ними землевладельцы в Спарте и Фессалии. Но, в отличие от этих государств, в Афинах вырос для аристократии новый враг — демиурги, крупные ремесленники, разбогатевшие на массовом производстве и вывозе аттических изделий. С ними были теснейшим образом связаны экономическими интересами торговцы, вывозившие по морю их продукты. Морской торговлей занимались в это время не столько разбогатевшие удачники из простонародья, сколько одна из групп аристократов, к которой принадлежал и Солон. Они ввозили в Аттику хлеб и тем самым обесценивали хлеб, производимый землевладельцами: таким образом, создавался антагонизм между двумя группами аристократов. Эти вновь образовавшиеся группы до известного предела поддерживали начавшееся движение, так как оно ослабляло их противников. Таким образом, раскол проник в среду самой аристократии. Аристократии старого типа грозили изоляция и верная гибель в случае непринятия своевременных мер самозащиты. Примеры Сикиона, Коринфа и соседней Мегары были налицо. Только своевременное удовлетворение требований крестьянства, основанных на вековой традиции, могло спасти аристократию от гибели. Несомненно, более дальновидные из среды самих землевладельцев поддерживали Солона.

С другой стороны, положение в Афинах не было еще безнадежным для аристократии; торговый класс был еще слишком молодым и слишком пестрым по своему составу, чтобы сразу броситься в решительную борьбу против привилегий по происхождению, а земледельческий класс был еще достаточно силен для того, чтобы путем необходимых уступок удержать за собой власть. Если Солон в ряде своих реформ нарушил интересы правящей аристократии, то это было не его гениальным измышлением, а результатом реального соотношения сил. Солона избрали архонтом не для того, чтобы он занимался политическим прожектерством; его задачей было так или иначе удовлетворить насущнейшие требования крестьян и городского класса, по возможности не меняя старых законов и внося в них только то, что было абсолютно необходимо для мирного сожительства борющихся групп.

Вероятно, одним из первых мероприятий Солона было издание закона об амнистии. По этой амнистии возвращались на родину все изгнанники, за исключением тех, которые были осуждены за устройство кровавого переворота и стремление к Тирании. Таким образом, Алкмеониды получили возможность вернуться в Аттику, а килоновцы остались в изгнании.

Солон и не подумал удовлетворить полностью требования восставшего народа. Народных вождей, требовавших передела земли, он называет «вышедшими на грабеж» и говорит, что он не может

...в пажитях родных

Дать худым и благородным долю равную иметь.

Вообще он считал своей задачей восстановление старого «законного» порядка, а не нарушение его в пользу бедных.

Да, я народу почет предоставил, какой ему нужен:

Не сократил его прав,[125] не дал и новых зато,

Также подумал о тех я, кто силу имел и богатством

Славился, чтоб никаких им не чинилось обид...

Тот, кто знатней и с большей силой, должен бы

Меня хвалить и другом сделать бы своим.

Стремясь найти среднюю линию, Солон, по его собственным словам «вертелся, словно волк средь стаи псов».

Мера, проведенная Солоном, носит название «сисахфии» («сложение бремени»). Он признал недействительными все процентные долги[126]. Точно так же он признал незаконным захват крестьянской земли под видом залога и сбросил стоявшие на крестьянских участках закладные столбы. Пелаты и гектеморы были освобождены от кабальной зависимости и получили назад свои участки. Солон разыскивал крестьян, проданных за границу в рабство, и выкупал их на государственный счет. Он со справедливой гордостью замечает:

Какой же я из тех задач не выполнил,

Во имя коих я тогда сплотил народ?

О том всех лучше перед Времени судом

Сказать могла б из олимпийцев высшая —

Мать черная Земля, с которой снял тогда

Столбов поставленных я много долговых,

Рабыня прежде, ныне же свободная.

На родину, в Афины, в богозданный град

Вернул назад я многих, в рабство проданных,

Кто кривдой, кто по праву, от нужды иных

Безвыходной бежавших, уж забывших речь

Аттическую — странников таков удел,

Иных еще, в позорном рабстве бывших здесь

И трепетавших перед прихотью господ,

Всех я освободил. А этого достиг

Закона властью, силу с правом сочетав,