Он ехал, глядя на унылые русские поля, и вздыхал с грустью, вспоминая прежнее роскошество и неожиданный трагический конец. Проклятый Шуйский! Проклятая шайка толстомордых толстозадых бояр, устроивших внезапный переворот! Будь проклято это дикое, взбесившееся московское быдло, нападавшее с упорством разъяренных быков! Что-то ждет пана Мнишека впереди… Попреки короля? Суды? Требования остервеневших кредиторов? О, Езус Мария! А каково Марине? Из коронованной царицы сказочно богатой Московии стать обычной да еще обедневшей панной. Не то вдовой, не то жертвой политического заговора.

Но позади вдруг послышались стрельба, крики на польском и на русском. Сопровождавшие их стражники разбежались.

– Что такое? – встревожилась Марина.

– Молчи, дочка, не наше дело. Пусть там сами разбираются.

Карета остановилась. Дверца распахнулась, и Марина увидела красивого польского гусара, радушно восклицавшего:

– Ваше Величество, вы свободны.

– Вы от царя Димитрия? – радостно спросил Мнишек, сразу приободрившись.

– Да, пан Мнишек.

– Так мой муж жив?! – воскликнула Марина, не веря своим ушам.

– Ваш августейший муж жив и с нетерпением ждет вашего появления.

– Какое счастье! – одновременно вскрикнули отец и дочь Мнишеки.

Карета развернулась и в окружении удалых всадников помчалась в обратном направлении.

– Мы едем в Москву? – спросила Марина офицера, скакавшего рядом.

– Не совсем. Мы едем в Тушино, это возле Москвы.

* * *

Итак, убегая от королевского войска, Ян Сапега пошел через русскую границу, как участник рокоша. Узнав о походе Сапеги, Самозванец послал ему письмо, в котором, свободно владея польским, просил не грабить по дороге жителей городов, присягнувших ему. «Димитрий» выражал новому воеводе свое высочайшее благоволение и заключал письмо словами: «А как приедешь к нашему царскому величеству и увидишь наши светлые очи, то мы тебя пожалуем жалованьем таким, какого у тебя и на уме нет».

А Зборовский, прибывший в Тушинский табор недавно, чтобы выслужиться перед «царем» вызвался превезти ему жену с тестем во что бы то ни стало. Когда пан Мнишек пересел на коня и, тряхнув стариной, решил продолжить путешествие верхом, беседуя с паном Зборовским, к карете подъехал князь Мосальский.

– Марина Юрьевна, кого, Ваше Величество, вы собираетесь встретить в Тушино?

– Что за вопрос? Своего мужа, царя Димитрия.

– Да, его по-прежнему называют «Димитрий Иванович» и «государь», но это совсем другой человек.

– Как? Не может быть! Вы лжете, – растерялась Марина.

– Вот вам крест святой, там вас ждет другой. А ваш муж действительно погиб в Москве, во время заговора, – сказал Мосальский и отъехал, смешавшись с конниками Зборовского.

– Отец! – крикнула в открытую дверцу Марина. Мнишек подъехал с озабоченным видом:

– Что стряслось, дочка?

– Я не поеду в это… Тушино. Там не мой муж ждет меня, а неизвестно кто. Какой-нибудь самозванец или разбойник.

– Ты сошла с ума. Ты хочешь жуткой истории с очень печальным для нас концом, – грустно сказал Мнишек.

– Они с вами все это подстроили! – крикнула в ярости коронованная панна Марина. – Я вам не потаскуха – подкладывать меня разным проходимцам.

– Замолчи, дура, – еле сдерживаясь, произнес пан Юрий, стискивая руки дочери. – А ты забыла, какую бучу ты закатила, когда тебя уговаривали выйти за того Димитрия… которого уже нет на свете. Хорошо, я поеду один, посмотрю на него. А потом вернусь, и мы с тобой еще раз поговорим.

– Да, да, езжай. И скажи, что я не желаю с ним встречаться.

Зборовский остался у кареты, а Мнишек с небольшим отрядом поехал в Тушино.

Мнишек уже знал все подробности. Все-таки он хотел посмотреть на замену прежнего зятя и решил попробовать добиться от него значительного денежного пожалования. Когда его ввели в шатер «царя», он не подал вида, что перед ним другой человек.

Довольно высокий и приглядный молодой мужчина в дорогом кафтане обернулся и воскликнул:

– Боже мой, как я рад вас видеть, отец!

Мнишек тут же принял предложенную игру и ответил со сдержанной радостью и одновременной печалью:

– А как я рад, что вы спаслись тогда от этих негодяев. Они ведь пленили меня с детьми, клевреты Шуйского… Они ограбили меня… Отняли у меня все, чем я был вами награжден… – и Мнишек, изобразив на лице величайшую обиду, всхлипнул совсем по-стариковски.

Новый царь оценил слова гостя, почувствовав, что с ним осложнений не будет. Он обнял Мнишека, как родного, и утешил:

– Дорогой отец, я все вам верну. Вы ни в чем не будете нуждаться. Сколько они у вас отняли?

– Триста тысяч, – опять всхлипнул Мнишек и даже присел слегка, как бы боясь получить подзатыльник за такую дерзость.

Но «царь» только рассмеялся.

– Вы сможете иметь эти деньги в любое время. А лучше, когда привезете мне мою дорогую жену.

Надо было что-то ответить на откровенную сделку, которую предложил «царь». Все присутствующие в шатре – и польские паны, и русские князья-предатели – стояли, приоткрыв рты и вытаращив глаза. Они понимали все, что перед ними происходило.

– Видите ли, она не хочет въезжать в Тушино, как простая, обыкновенная женщина. Она желала бы въехать царицей, государь, – объяснил пан Мнишек.

Именно такой поворот вполне закреплял представление самозванца. Встреча царицы всем Тушинским лагерем – это то, что полностью укрепило бы его положение, даже на взгляд тех, кто в нем сомневался, и тех, кто вообще знал все, как, например, князь Адам Вишневецкий.

– Где она сейчас? – спросил «Димитрий Иванович».

– Здесь, недалеко. Кажется, место называется Раздоры.

– Для встречи царицы я назначаю лучшего воеводу в моем войске. Пан Сапега, – сказал «царь», – я поручаю вам сопровождать мою жену, царицу Марину Юрьевну.

– Благодарю вас, государь, за честь.

С Сапегой и Мнишеком поскакали лучшие гусарские отряды. Развевались знамена, пестрели прапоры. Музыканты, не слезая с лошадей, готовились грянуть марш.

Мнишек по пути посвятил Сапегу во все затруднения, откровенно объяснив, почему Марина уперлась и ни за что не хочет ехать в Тушино. Статный, широкогрудый красавец Ян Сапега только смеялся:

– Пан Мнишек, еще никогда ни одна женщина не отказывала мне в моих просьбах. И Марина не откажет.

Перед Раздорами Мнишек попросил Сапегу:

– Позвольте, ясновельможный пан, я сначала поговорю с нею сам.

– Пожалуйста, пан Юрий, как хотите.

Пока Мнишек отсутствовал, царице уже поставили шатер по приказанию Зборовского. Горели костры, на которых готовился обед для Марины и всех гусар. Слышался веселый разговор Марины, Барбары Казановской, молоденьких служанок и офицеров Зборовского.