Сабрина молча подошла к Ханне и обняла ее. Старая экономкарасплакалась у нее на плече. Затем Сабрина вышла на улицу, чтобы пожать рукишахтерам в знак благодарности за то, что они пришли проститься с отцом. Онибыли немногословны, а потому так и не смогли толком рассказать ей о той любви иуважении, которые испытывали к Иеремии. Немного постояв перед домом, они молчаповорачивались и уходили.

Сабрина вернулась в дом и, увидев в кабинете гроб изкрасного дерева, почувствовала, как ком подкатил к горлу. Ханна украсила гробполевыми цветами, которые так любил Иеремия. Почувствовав, что еще немного иона не выдержит, Сабрина отвернулась и закрыла глаза. И вдруг пара сильных рукзаключила ее в объятия. Очнувшись, Сабрина узнала Дэна Ричфилда. В течениемногих лет он помогал отцу управлять рудниками, и Иеремия очень ценил егоработу.

– Мы все глубоко потрясены, Сабрина. И мы хотим, чтобыты знала, что можешь всегда рассчитывать на нашу преданность. – Глаза Дэна былиустремлены на нее, и он не пытался скрыть слез.

Ричфилд снова обнял ее и через несколько мгновений отпустил.

Она отошла к окну. Где-то на кухне продолжала всхлипыватьХанна.

– Мне не следовало ездить в Сан-Франциско, Дэн.

Он поневоле залюбовался стройной фигуркой Сабрины, стоящейоколо окна.

– Не мучай себя, Сабрина. Он хотел, чтобы ты поехала вгород с ним.

– Я должна была его остановить.

Она обернулась к Дэну. С этим человеком ее отец обращалсякак с собственным сыном. Дэну было тридцать четыре года, и он работал нарудниках Терстона в течение двадцати трех лет. Он был обязан Иеремии всем, чтоимел в жизни. Если бы не он, Дэн до сих пор копал бы где-нибудь канавы. Теперьже он работал на богатейшем руднике штата и в его подчинении находилось околополутысячи рабочих. Дэн великолепно справлялся со своими обязанностями.

– Он должен был оставаться тут. – Ее голос вновьпрервался.

С того момента, когда Сабрина нашла своего отца, ее неоставляло чувство вины перед ним.

– Мне не следовало позволять ему ехать из-за меня вгород. Если бы я остановила его, он был бы жив...

Ее слезы застигли Дэна врасплох, но он сумел быстроуспокоить Сабрину, в очередной раз обняв ее. Каждый раз, когда он прикасался кней, Сабрине становилось не по себе, она задыхалась. Он обнимал ее слишкомкрепко – может, потому, что хотел так выразить свое собственное горе.

– О Боже... – Освободившись из его объятий, Сабринапрошлась по комнате, а затем с отчаянием взглянула на Дэна. – Как я буду житьбез него?

– У тебя будет время подумать об этом. Почему бы тебене отдохнуть?

Она не спала уже два дня и выглядела соответственно. Лицоприобрело скорбное выражение, а в глазах застыло бездонное горе.

– Тебе нужно подняться к себе и прилечь. Пусть Ханнапринесет тебе что-нибудь поесть.

Сабрина покачала головой и вытерла слезы рукой.

– Я сама должна позаботиться о ней, ей приходитсятяжелее, чем мне. Я все-таки моложе...

– Ты должна позаботиться о себе. – Он остановился идолго смотрел ей прямо в глаза.

У него было к ней множество вопросов, однако с нимиследовало подождать. Сейчас еще не время, ведь Иеремия пока здесь, в своемкабинете.

– Хочешь, я отведу тебя наверх?

Его голос был очень ласковым, но она улыбнулась и покачалаголовой. Ей было тяжело говорить, переживания обессилили ее. Сабрина просто немогла представить свою жизнь без отца.

– Я скоро буду в порядке, Дэн. Почему бы тебе не пойтидомой?

Ему пора было подумать о жене и детях, тем более что здесьон уже не был нужен. Все было готово к завтрашним похоронам. Сабрина хотелапохоронить отца как можно скорее. Он бы и сам предпочел простой и скромныйобряд, чтобы избежать ненужной суеты. Но его бы очень тронул вид людей,выстроившихся вдоль дороги, по которой следовала повозка с гробом, не говоряуже о тех толпах рабочих, которые приходили и приходили всю ночь попрощаться спокойным. Они стояли, смотрели на гроб, склоняя головы и вытирая слезы. Сабринавновь и вновь спускалась вниз, чтобы пожать им руки в знак благодарности. АХанна не снимала с горячей плиты огромный кофейник и готовила множествосандвичей. Старуха заранее знала, что они придут, и была рада, что не ошиблась.Иеремия Терстон был лучшим человеком в округе, поэтому так много народу пришлоотдать ему последнюю дань.

Шел уже десятый час вечера, когда в дом вошел человек втемном костюме и черном галстуке. У него был властный вид, слегка подернутые сединойволосы, карие глаза и обветренное лицо с красивыми крупными чертами. Казалось,он какое-то время колебался, прежде чем войти в дом. Ханна заметила его,поняла, кто это, и пошла за Сабриной.

– Пришел Джон Харт.

Он был главным конкурентом отца, но между ними никогда небыло вражды. Джон Харт предпочитал держаться особняком, никогда не забывал отом, что рудники Терстона конкурируют с его собственными рудниками, но помнил ио порядочности их хозяина. Они редко встречались, но, когда это все же происходило,спокойно раскланивались. Если же на рудниках того или другого случалоськакое-то несчастье, они непременно выражали друг другу сочувствие илипредлагали помощь. Джон Харт никогда не искал повода для ссоры с ИеремиейТерстоном. Мало того, он втайне восхищался им. Поэтому его печаль былаискренней. До этого случая он видел Сабрину всего несколько раз, но она зналаего и теперь вышла навстречу, одетая в черное платье, которое делало ее тоньше,выше и старше. Волосы были зачесаны назад и сколоты в тугой узел на затылке, ана бледном лице отчетливо выделялись огромные глаза. Сейчас она производилавпечатление вполне взрослой женщины.

– Я пришел отдать дань уважения памяти вашего отца,мисс Терстон, – заявил он, пожимая ей руку.

У него был ровный, спокойный голос. Они пристальнопосмотрели в глаза друг другу. Если бы была жива его собственная дочь, она былабы чуть старше Сабрины. Она умерла в три года, за два года до рождения дочериТерстона. Харт так и не женился во второй раз, хотя все знали женщину, с которойон жил в течение последних десяти лет. Это была индианка племени маякма. Судяпо рассказам, она была весьма экзотической женщиной. Ей исполнилось двадцатьшесть лет, и у нее было двое детей, отцом которых являлся совсем другоймужчина. Харт не хотел больше иметь ни жены, ни детей. Он навсегда запечатал вглухих уголках памяти этот период своей жизни, и, может быть, поэтому Сабринауловила в его глазах отблеск застарелой боли. Она поняла, что напоминает Джонуо его прошлом. Разговаривая почти шепотом, Харт стоял и смотрел на гроб своегобывшего конкурента. Мучительные воспоминания обступили его со всех сторон, и,когда он заговорил вновь, казалось, слова застревали в его горле.

– Он был рядом со мной... когда умер мой сын.