– Сабрина, Сабрина, где ты?

Тут он увидел ее, стоящую в дверном проеме, и стал поспешноспускаться по лестнице, сопровождаемый слугами, которые тоже торопилисьпокинуть свои комнаты. У двух женщин началась истерика, да и остальные что-токричали. В этот момент произошел еще один толчок, и всех мгновенно охватилапаника. С улицы тоже донесся шум – это были людские крики и грохот, словно отзданий откалывались куски и рушились на землю. Позднее Сабрина поняла, что этопадали кирпичные трубы, накрывая собой людей, стоявших на улице. Час спустя,когда отец перевязывал ей плечо, она и сама увидела несколько трупов,наполовину заваленных битым кирпичом. В первый раз она столкнулась со смертью ибыла потрясена увиденным. Улицу заполонили люди, выскочившие из содрогавшихсядомов. Многие из них были ранены. Землетрясение причинило значительный ущерб,но главной проблемой были вызванные им пожары и повреждение водопровода.Пожарным просто нечем было бороться с огнем. Более того, система оповещенияоказалась повреждена, а начальник пожарной охраны погиб под развалинами своегодепо. Всех охватила паника, хотя оставалась надежда, что огонь удастся быстроостановить. Сильнее всего полыхала южная часть рынка, находившаяся позади отеля«Палас». Сам отель устоял, но уже к полудню среды тучи черного дыма начализакрывать небо над городом, наполняя Сан-Франциско ужасом. Майор Шмитц просилпомощи у начальника форта генерала Фанстона, и уже к вечеру армия делала все,что могла. Был введен комендантский час, и с заката до восхода никто не имелправа бродить по улицам. Кроме того, было строжайше запрещено готовить еду впомещении.

На Ноб-Хилле Иеремия и Сабрина распахнули ворота ипредложили всем желающим расположиться лагерем в их садах, пользоваться домом иготовить всем в одном месте, чтобы не создавать новых источников пожара. СамИеремия отправился во Дворец юстиции, чтобы участвовать в заседаниях «Комитетапятидесяти», который пытался наладить городскую жизнь. На следующий день онисменили свое местоположение, переехав на Портсмутскую площадь, и на этот разСабрина сумела настоять, чтобы отец взял ее с собой.

– Ты останешься здесь.

– Нет, не останусь! – Она упрямо посмотрела на отца. –Я поеду с тобой. Я хочу быть рядом с тобой, папа.

И она так твердо стояла на своем, что он смягчился и взял еес собой. В комитете были и другие женщины, и все вместе они пытались сделатьвсе возможное, чтобы помочь гибнущему городу. Это был самый ужасный момент вистории Сан-Франциско, и Иеремия отказывался верить тому, что происходиловокруг. Позднее в тот день ему сказали, что все особняки по одной стороне авенюВан Несса были взорваны, чтобы спасти от пожаров хотя бы западную часть города.Хуже того, комитету пришлось покинуть даже Портсмутскую площадь и переместитьсяв отель «Фермонт», где его члены оставались до тех пор, пока огонь не достигНоб-Хилла. Вокруг отеля уже плясали грозные языки пламени, когда членамкомитета удалось выбраться оттуда и приблизиться к особняку Флада. ЗатемИеремия предложил использовать дом Терстонов, и его предложение было принято.Ноб-Хилл был со всех сторон окружен кольцом пожаров, которые стирали с лицаземли некоторые дома, почему-то обходя другие. Когда в конце третьего дня«Комитет пятидесяти» покинул дом Терстонов, дом еще оставался невредимым. Сады,правда, уже дымились, деревья центральной аллеи обуглились и упали на землю, носам фасад здания был почти не тронут огнем, так что, не считая ущерба отподземных толчков, дом был практически цел. Стоя в дверях своего прекрасногодома, Сабрина все еще не могла поверить в то, что произошло за последние тридня. Все это походило на ночной кошмар, который никак не кончался. Она поднялаголову и посмотрела туда, где когда-то находился знаменитый купол, а отнынезияла дыра, сквозь которую темнело небо, затянутое облаками дыма. Странно,оказывается, уже вечер. Сабрина не знала наверняка, какой именно сейчас деньнедели, потому что этот нескончаемый апокалипсис продолжался уже несколькодней. На улицах раздавались рыдания и крики, все вокруг было усеяно трупами иумирающими людьми. Она уже успела перевязать сотни рук, ног и голов, помочьнескольким женщинам найти своих детей и настолько устала, что тяжело вздохнулаи опустилась на ступени дома Терстонов, чувствуя упадок сил. Все слуги ужеразбежались, но она знала, что отец находится наверху. Он тоже выглядел оченьусталым. Подумав об отце, она решила посмотреть, как он себя чувствует.Возможно, ему хочется бренди или он голоден... Тогда она сходит на Русскийхолм, где располагается одна из походных кухонь, и принесет ему что-нибудьпоесть. Он уже не молод, и события последних дней могли оказаться для негослишком тяжелой ношей.

– Папа! – позвала Сабрина, поднимаясь по лестнице.

Тут она услышала крики, доносившиеся снаружи, и поняла, чтос огнем, охватывавшим Ноб-Хилл, не удалось совладать.

– Папа!

Она нашла отца в гостиной, в кресле. Отец сидел спиной кней, но она сразу поняла, насколько он переутомлен. Она не видела его в такомсостоянии со времени последнего наводнения на рудниках. Осторожно подойдя котцу, Сабрина наклонилась и поцеловала его в голову.

– Привет, папа. – Глубоко вздохнув, она опустилась напол у его ног, прижалась к руке.

Сколько же они пережили, начиная с той самой ночи! Впрочем,ни один из них не был серьезно ранен, а дом хотя и поврежден, но все еще цел.Рассказывали, что в здании оперы канделябры сорвались с крючков и рухнули напол. Страшно представить, что бы могло произойти, начнись землетрясение немногораньше!

– Ты не хочешь чего-нибудь поесть, папа? – Она посмотрелана отца и вдруг оцепенела.

Ее поразил его застывший, невидящий взгляд. Девушкумгновенно охватило чувство неимоверного ужаса. Вскочив на ноги, Сабринакоснулась лица Иеремии.

– Папа, папа, скажи хоть что-нибудь!

Ни звука, ни движения, ни малейших признаков жизни! Онвыходил из дома, чтобы посетить заседание «Комитета пятидесяти» в отеле«Фермонт», затем привел их с собой и поднялся наверх лишь тогда, когда членыкомитета разъехались...

– Папа! – Отчаянный вопль Сабрины разнесся поопустевшему дому.

Она начала было трясти отца, но его тело вдруг безвольнососкользнуло на пол. Она прижалась к нему и затряслась в рыданиях. Иеремия былмертв. Он спокойно вошел в эту комнату, сел в это кресло... и умер! Ему быловсего шестьдесят три, и он оставил свою дочь сиротой за две с половиной неделидо того дня, когда ей должно было исполниться восемнадцать.

Всю ночь она просидела возле мертвого отца. Огонь достигНоб-Хилла и бушевал вокруг дома, но произошло какое-то чудо – дом уцелел. Пламяуже было подобралось к центральному входу и вдруг сменило направление. Насталоутро, но Сабрина все еще не могла прийти в себя. Большинство пожаров в городебыло потушено, а землетрясение прекратилось. Однако со смертью отца прежняяжизнь для Сабрины безвозвратно ушла.

До Сент-Элен Иеремию доставил погребальный кортеж, а дальшеСабрина повезла тело отца в Напу на пароходе. Повозка, присланная с рудников,поджидала их на берегу. Здесь же стояли несколько рабочих. Только тогда, когдаповозка уже выехала на дорогу, ведущую к дому Иеремии, Сабрина увиделаполтысячи людей, выстроившихся вдоль обочины. Они хотели проститься со своимхозяином, которого так любили и который столько лет давал им работу. Он тожелюбил их: многих сам спас во время наводнений и пожаров, оплакивал погибших...и вот теперь они оплакивали его. Многие действительно плакали, не стесняясьслез, обнажая головы, когда экипаж медленно проезжал мимо них. Ханна стояла нацентральной веранде, ее морщинистое лицо заливали слезы. Они застилали ееглаза, и Ханна с трудом разбирала, что происходит вокруг. Восемь человек снялис повозки гроб и внесли его сначала в главный зал, а затем и в кабинет, гдеИеремия жил на протяжении восемнадцати лет – до самой женитьбы.