– Как она выглядела, папа? – Она уже забыла про бал итеперь вновь думала о матери.

Отец взглянул на нее и вздохнул. Он жалел, что дочь побывалав том доме, и не переставал удивляться ее настойчивым попыткам разгадать тайныпрошлого.

– Она была очень хорошенькой, Сабрина, – он решил, какпрежде, открыть лишь маленькую частицу правды, – и очень избалованной. Девушкис Юга часто бывают именно такими. Ее отец хотел дать ей все.

– А он видел тот дом?

Иеремия покачал головой:

– Ее родители никогда не приезжали сюда. После нашейсвадьбы ее мать заболела и... и потом умерла, вскоре после смерти твоей матери.

– Жаль. Дом бы им очень понравился. – Она с детскимобожанием посмотрела на отца. – Мама, наверное, его очень любила?

– Думаю, да. – В этот момент он вспомнил бесконечнуючереду вечеринок. – Она любила устраивать приемы. – Он вспомнил бал, которыйзапретил проводить жене, вечеринки, на которые она ходила с дю Пре всякий раз,когда Иеремия уезжал в Напу. – Она очень любила веселиться.

– Конечно, ведь у нее было столько красивой одежды.

Он удивленно поднял бровь.

– Откуда ты знаешь, Сабрина?

Она тут же смутилась.

– Я ее видела сегодня, папа. Там все осталось.

«Там» было не все, но она не могла знать этого. Он сновавздохнул:

– Наверное, мне надо было позаботиться об этом тогда...когда она умерла.

Сабрина давно заметила, как нервничает ее отец, когдаразговор касается этой темы. Эта тема причиняла ему явную боль.

– Тебе не надо было туда ходить, Сабрина.

– Мне очень жаль, папа... но мне так давно этогохотелось...

– Я знаю.

Она было сникла, но вдруг вспомнила о прекрасном дворце и снадеждой посмотрела на отца.

– Ты действительно когда-нибудь устроишь прием в томдоме? И мы сможем пожить там?

– Я же пообещал тебе. – Он улыбнулся и нежно погладил однуиз длинных кос дочери. – И все ради того, чтобы сделать вас счастливой,принцесса, в день вашего восемнадцатилетия.

– Надеюсь, что все так и будет. – Глаза Сабрины,казалось, излучали свет.

– Тогда обещаю еще раз.

Она знала, что отец всегда выполняет свои обещания. Наследующий день он ни словом не обмолвился о ее вчерашней проделке, однакопоговорил со своим приятелем из банка «Невада» и поручил ему послать рабочихисправить поврежденные ставни и вновь наглухо заколотить дом. А на обратномпути в Напу Иеремия сумел выудить у дочери нужное ему обещание.

– Я не хочу, чтобы ты снова ходила туда, детка.Надеюсь, тебе это ясно?

– Да, папа. – Она была удивлена, что он так и нерассердился. – Может быть, мы когда-нибудь сходим туда вместе?

Он покачал головой:

– Мне незачем появляться в этом доме, Сабрина.Разумеется, вплоть до того дня, когда мы устроим там бал в честь твоеговосемнадцатилетия. Я обещал тебе это, и ты знаешь, что я сдержу свое обещание.Только тогда мы отправимся туда вместе и проведем в Сан-Франциско всю весну,если ты, разумеется, сама этого захочешь. Но ты больше не будешь лазить череззаборы, забираться в окна и рыться в старых гардеробах.

От этих слов Сабрина густо покраснела. А Иеремию в самомделе очень беспокоило жадное любопытство дочери ко всему, что имело отношение кматери, пусть даже к каким-то старым платьям. Неужели она забралась в тот домтолько ради этого? Эта мысль так задела Иеремию, что его следующая фразапрозвучала довольно резко:

– Ты ведь могла упасть и пораниться, и никто бы незнал, где тебя искать! Ты совершила большую глупость. – Иеремия нахмурился иуставился в окно поезда.

До самого их приезда в Сент-Элену Сабрина не проронила нислова.

– Ну, Ханна, позаботься тут обо всем, пока мы невернемся.

Старуха, ворча и прихрамывая, спускалась по ступенькамвместе с ними. Экипаж был нагружен доверху, хотя багаж составляли одни тольконовые платья Сабрины. Иеремия улыбнулся старой экономке. Он хотел взять ее ссобой, но та пожелала остаться дома. В свои восемьдесят три года она сама имелаправо решать, что делать. Она не одобряла этой поездки.

«Это всего лишь на два месяца».

Несколько лет назад Иеремия дал обещание, но он никогда небыл до конца уверен в том, что Сабрина захочет, чтобы он его сдержал. И он былкрайне удивлен той радости, с которой она недавно откликнулась на его слова оботъезде. Иеремия обещал дочери открыть дом Терстонов и дать в нем бал в честьее восемнадцатилетия.

– Может быть, она все-таки похожа на свою мать, –повторял он Амелии, когда она приехала к ним в город. Однако Амелия считала,что эта идея с балом просто великолепна, и очень жалела, что не сможетприсутствовать на нем. В этом году она уже дважды была там: первый раз, когдавыдавала замуж свою старшую внучку за одного из Фладов, второй – чтобы побытьсо своей дочерью, когда умер зять. И она не могла приехать снова, чтобыприсутствовать на балу, поскольку официально ее семья все еще носила траур.Между тем Амелия дала Иеремии множество полезных советов относительнопредстоящего бала. Она даже поехала вместе с ним открывать дом Терстонов исразу заметила, как сильно он волнуется. Проникшись сочувствием к Иеремии,Амелия коснулась его руки.

– Напрасно ты устраиваешь здесь бал. Лучше бы сделатьэто в «Фермонте». К тому времени отель будет достроен. – Ее всегда удивляло,что он отказывался продать этот дом, причинивший ему столько страданий, и скаким-то странным упорством хранил его для Сабрины.

– Я хочу, чтобы это было здесь.

Она заметила, что Иеремия стиснул зубы. Они вместе прошлисьпо дому, сопровождаемые толпой недавно нанятых слуг. Ремонт требовалколоссальных усилий, но сам дом этого стоил. Настоящую жалость к Иеремии Амелияиспытала тогда, когда они добрались до его прежних апартаментов. Казалось, этипокои причиняют ему слишком сильную боль. Она посоветовала Терстонупереночевать в соседней комнате, и он поблагодарил ее за эту идею. Они вместевошли в туалетную комнату Камиллы и открыли ее гардероб. Амелия хотела, чтобыон выкинул все эти вещи, однако Иеремия приказал слугам сложить их в коробки иотнести в подвал.

– Зачем ты это хранишь? Она же бросила все это, когдауходила.

Они спускались по лестнице к выходу, и было видно, чтоАмелия удивлена. Чтобы подготовить этот дом к балу, требовалось проделатьгигантскую работу, однако сама идея такого бала восхищала Амелию.

– Когда-нибудь Сабрина захочет взглянуть на вещи своейматери, – заметил Иеремия и рассказал о том, что произошло в этом доме пять летназад, когда его дочери было всего тринадцать. – Я понял тогда, что Сабрина,ничего не зная о матери, поневоле ощущает душевную пустоту. Эта тема былазапретной, поэтому она думала, что я все еще страдаю из-за смерти Камиллы, –вздохнул он и улыбнулся Амелии.