убийца равнодушно вытирал кровоточащие руки об черную ткань и шел дальше. Стилет погружался в плоть, отсекал мужественность, лишал женственности и пил кровь. Много крови…

Выдохнул Эйден только в подземельях, когда остался один. Прохладная сырость немного отрезвила и привела мысли в порядок. Мужчина остановился, вытер стилет и убрал его в ножны. Скольких он убил сегодня? Двадцать? Тридцать человек?

– Это были не люди, – сам себе сказал Эйден. – Это звери. Звери, недостойные жить.

– Господин! – он обернулся и увидел, как на него из-за решетки смотрят несколько пар глаз. – Господин.

– Рабы? – коротко спросил Эйден. Сидящий ближе всех к ржавой решетке мужчина с разбитыми губами кивнул.

– Мы чуем кровь, господин. Мы слышали крики. Его милость…

– Его милость мертв, – мрачно ответил Эйден. Среди рабов пробежала волна встревоженных шепотков.

– Выпустите нас! Если вы не выпустите, господин, то нас повесят. Все рабы последуют за его милостью, господин, – ответила ему избитая женщина, в мольбе сложив руки. Вздохнув, Эйден подошел к клетке и отпер её связкой ключей, которую снял с пояса убитого им стражника.

– Идите, – буркнул он. Рабов долго упрашивать не пришлось. Они рассыпались по подземелью, как крысы. Однако Эйден задержался. Он, нахмурившись, вошел в клетку и увидел, что возле стены, закованная в кандалы, сидит темнокожая девушка. Светлые волосы грязны и спутаны. На лице запекшаяся кровь, губы разбиты. Но куда страшнее выглядели её глаза: кожа вокруг них была бледной, покрытой сеточкой морщин, а сами глаза подернуты белой пленкой.

– Почему ты закована в цепи? – спросил он. Девушка испуганно дернулась и вжалась спиной в стену.

– Я сделала его милости больно. И болью мне воздалось, – тихо ответила она. Голос мягкий, дрожащий, как пламя свечи на ветру. Эйден хмыкнул, нашел подходящий ключ и, стараясь не прикасаться к девушке, снял оковы.

– Можешь идти, – сказал он и вышел из клетки. Затем запустил пятерню в слипшиеся от крови волосы и ругнулся. Позади послышался шорох и тихий стон. Развернувшись, Эйден увидел, что девушка, как слепой котенок, ползет по полу, шаря рукой впереди. Она ткнулась головой в прутья клетки, потрогала их дрожащей рукой и осторожно двинулась дальше. – Выход слева. Там лестница на стену.

– Благодарю, господин, – кивнула девушка. Эйден развернулся и направился в сторону темного прохода, ведущего к лестнице. Перед тем, как покинуть подземелье, он обернулся и увидел, что пленница барона медленно ползет за ним следом, вытянув вперед руку. Она не обращала внимание на скользкий от крови пол и на тела, лежащие на пути. Лишь изредка вздрагивала, когда рука натыкалась на склизкие внутренности стражников или отсеченные пальцы.

– Не слишком ты тороплива, – криво улыбнулся Эйден. Девушка поджала губы и кивнула, соглашаясь с ним. Мужчина подошел ближе и снова ругнулся себе под нос. Затем взял девушку на руки и зашагал к выходу из подземелья.

Выбравшись на воздух, Эйден снова вздохнул, услышав крики, доносящиеся из глубин замка. Оставшиеся стражники прочесывали замок и громко переругивались, не обращая внимания на бегущих слуг и рабов. Они искали Белую маску, но никто из них не догадался проверить стену.

– Нам придется спускаться по стене, – произнес он, смотря по сторонам. – Ворота закрыты и мост поднят.

– Я не смогу, господин, – тихо ответила девушка, снова заставив его улыбнуться.

– Знаю. Залезай ко мне на спину, – отмахнулся Эйден и повернулся к ней спиной. Затем дождался, когда она взберется, и вздохнул. – Не дави на горло.

– Простите, господин.

Эйден не ответил. Он перелез через шершавые камни и повис на руках. К счастью, девушка была настолько худой, что лишний вес был попросту незаметен. Однако спустился Эйден все равно быстрее. Он запомнил нужные выемки и выщерблины стены, поэтому спуск занял ровно вполовину меньше времени, чем подъем.

Очутившись на земле, Эйден задрал голову и убедился, что лучники на стене не появились. Затем перехватил ноги девушки поудобнее и побежал в сторону рощицы, где его дожидался конь. Небо начало алеть и окрасилось в малиновые и розовые цвета. Обычный человек сказал бы, что день выйдет холодным. Знающий бы понял, что этой ночью Тос получил очередную жертву.

Дойдя до рощицы, Эйден дал встревоженному коню морковку, дождался, когда тот поест, и лишь потом посадил на переднюю луку седла пленницу барона. Затем пристроил за спиной вещевой мешок и, запрыгнув в седло, сдавил бока коня пятками. Умное животное сразу же рвануло вперед, оставив за спиной замок барона, утонувший этой ночью в крови.

К счастью дорога до леса, который местные называли Ведьмовым, была свободна. Лишь раз им попалась телега, ведомая меланхоличным осликом, но хозяин телеги скользнул по летящим всадникам ленивым взглядом и снова погрузился в раздумья.

Углубившись в лес, Эйден спрыгнул и повел коня под уздцы, изредка посматривая на молчащую девушку. «Жакен Торбул бы этого не одобрил», – подумал он, бесшумно ступая по мягкой траве и огибая сухие ветки деревьев, способные выдать его местоположение. Но мессира Владыки здесь не было. Только густой лес, наполненный привычным шелестом листвы и звуками птиц, да ручейки, попадающиеся им на пути. Однако Эйден не спешил устраивать привал, хоть ему сильно этого хотелось. Сначала нужно зайти глубже в лес, найти неприметный уголок и только тогда можно дать отдых себе и коню.

Такой уголок нашелся нескоро. Только к полудню Эйден набрел на подходящее местечко: старая ива, в гнездах которой, по поверьям ведьмы прятали свои метла, бегущий рядом с ней ручеек с чистой водой и колючие заросли, скрывающие любого путника от любопытного взгляда.

– Остановимся здесь, – буркнул Эйден, снимая девушку с седла. Он отнес её к корням дерева, а сам отправился к ручью, где долго и с наслаждением приводил себя в порядок ледяной водой, фыркая и отплевываясь. Сначала он избавил одежду от засохшей крови и, расстелив её на траве, оставил сушиться. Затем вымыл голову, шипя и проклиная барона и его стражников. Израненные пальцы ныли, но боль не сильно докучала Эйдену. Он набрал в котелок воды и вернулся к дереву. Девушка, услышав его шаги вздрогнула, но потянув воздух носом, успокоилась и выдавила робкую улыбку.

Эйден набрал сухих веток рядом с деревом и развел костер. Затем, отойдя в сторонку, достал из мешка небольшую жаровню. Подкинув в неё углей, он вытащил из серебряной шкатулки щепоть темного порошка и бросил на угли. В воздух тут же взвилось холодное синее пламя, обдавшее лицо и пальцы морозом. Эйден достал из бархатного мешочка отсеченную плоть барона Одита и аккуратно положил на жаровню. Завоняло паленым, но мужчина сдержался. То, что нравится Владыке, нравится и