Дождавшись, когда жертвенная плоть сгорит, Эйден оставил жаровню остывать, а сам вернулся к костру. Девушка, протягивая руки к жаркому пламени, поджала губы, услышав, как он опустился на колени рядом с костром.

– Я чувствовала зло, господин, – тихо сказала она, повернувшись в его сторону.

– Я тебе не господин, – ответил Эйден.

– Простите.

– Напрасно извиняешься, – вздохнул он, подвешивая над костром котелок с чистой водой. Девушка снова потянула воздух носом и поморщилась.

– Вы ранены.

– А ты прикидываешься слепой, – усмехнулся он. Девушка тоже улыбнулась. Но робко и осторожно, словно боясь рассердить его.

– Я… чувствую, – ответила она. Затем, пошарив рукой по траве, подползла к нему и осторожно прикоснулась к ранам на руке. Мечи стражников оставили порезы на предплечьях, да и сбитые костяшки ныли, как в первый день на Лабране. Однако девушку это не смутило. – В котелке вода горячая?

– Да, – кивнул Эйден, с интересом наблюдая за девушкой. Она переместилась ближе к костру, оторвала от своего рубища кусок и опустила его в котелок, обжигая пальцы. – Вообще-то я хотел заварить травы, но бульон из твоей рубахи тоже сгодится.

– Простите, господин.

– Я тебе не господин, – резко ответил он, заставив девушку вжать голову в плечи.

– Если ваши раны не обмыть, они загноятся, – тихонько ответила она.

– Тоже верно, – нехотя признал Эйден, развязывая мешок. Он достал пузырек с черной жидкостью и капнул пару капель в котелок. – Это убьет заразу.

– Пахнет приятно, – ответила девушка. – Что это, господин?

– Лабранское масло. Оно убивает запахи и убивает заразу, – Эйден очередного «господина» пропустил мимо ушей.

– Лабранское? – девушка ойкнула и отползла от костра. – Белая маска! Ночной аспид!

– Да. Если ты еще раз назовешь меня господином, я отрежу тебе язык. Поняла?

– Да, господин, – кивнула девушка и улыбнулась, услышав сухой смех Эйдена. Отсмеявшись, мужчина достал мокрую тряпку и принялся обтирать душистой водой порезы.

– Ты из Гастана, – это не был вопрос. Но девушка ответила.

– Да, – снова кивнула она, подбираясь поближе к нему. Затем, перехватив его руку, взяла тряпку, и сама начала протирать раны. – Будет щипать, господин.

– Во имя богов, в которых ты веришь, – фыркнул он, – перестань называть меня господином.

– Как мне называть вас, господин?

– Эйден.

– Хорошо… Эйден.

– Тебя-то как зовут? – проворчал он. – Заноза?

– Рамина.

– Хорошо, Рамина, – вздохнул Эйден. – В трех днях пути отсюда есть деревня. Остролисье. Она стоит на землях барона Болдана. Люди Одита тебя там не найдут.

– Нельзя ли мне…

– Нет, нельзя, – резко ответил он. Девушка грустно улыбнулась, поджала губы и продолжила обтирать душистой водой его руки.

Однако в итоге Эйден решил задержаться в лесу на ночь. На закате он оставил Рамину у костра, а сам отправился на охоту, откуда вернулся с двумя зайцами, болтающимися на поясе. Навыки, полученные на занятиях у Ясана Меледи, пригодились и тут. Эйден освежевал зайцев, накопал рядом с ручьем глины и обмазал ей тушки, предварительно натерев их пряными травами и смесью соли с перцем. Затем разгреб угли и положил комки глины в самый жар. Рамина, задумчиво «наблюдала» за его приготовлениями и шумно втягивала воздух носом, словно стараясь понять, что делает её молчаливый сопровождающий.

– Пахнет вкусно, господин, – нарушила она молчание, когда глина лопнула и от костра потянуло печеной зайчатиной. Эйден скрежетнул зубами, заставив девушку улыбнуться. – Простите. Сложно так быстро привыкнуть…

– Сколько ты сидела в клетке? – спросил он, разгребая угли обструганной палочкой и давая глине немного остыть.

– Я не помню, – пожала она плечами. Между тонкими бровями пролегла морщинка. – Меня привезли в замок, когда снег еще не сошел и почки еще не набухли.

– Весна, – хмыкнул Эйден. – А в клетку когда посадили?

– Той же ночью, господин, – ответила Рамина, прикоснувшись пальцами к глазам. Она поежилась, услышав тяжелый вздох.

– Больше полугода, – тихо буркнул мужчина, сверяясь с календарем. Он посмотрел на девушку и прищурился. – А глаза? Как это произошло?

– Я сделала его милости больно. И болью мне воздалось…

– Это я уже слышал, – перебил её Эйден. Рамина вздрогнула и подвинулась ближе к костру, словно пламя могло защитить её от неприятных вопросов. – След от ожога. Но это не кипяток.

– Его милость позволил мне поцеловать его, – вздохнув, ответила она. – Но я никогда так никого не целовала, господин. Я не умею… мои зубы сделали его милости больно. Его милость очень громко кричал, а потом ударил меня. Он схватил чашу со странной водой, стоящую на столе, и плеснул мне в лицо. Я помню, как глаза обожгло огнем, а потом все покрылось туманом.

– То есть, ты видишь?

– Не совсем, господин. Вижу свет, колышущиеся пятна… – Рамина вздрогнула, когда Эйден подсел ближе и прикоснулся пальцами к её лицу.

– Тихо. Я не сделаю больно. Только посмотрю, – поспешил объяснить он. – Байнэ в обители рассказывали нам о воде, которая разъедает и металл, и плоть. Жидкий огонь. Смертельный и безжалостный.

– Я не знаю, что это было, господин, но я все еще чувствую боль, – Рамина деликатно отодвинулась и робко улыбнулась.

– Ладно. Есть это тебе не помешает? – спросил Эйден, возвращаясь к костру. Он выкатил из углей затвердевшие глиняные комки и, разбив их, довольно улыбнулся, когда лицо обдало вкусным, горячим паром. Одного печеного зайца мужчина пронзил толстой палкой и протянул её Рамине. – Бери. Осторожно, горячий.

– Благодарю, господин.

– Опять «господин»… Ешь.

– Благодарю, – улыбнулась девушка, осторожно откусывая небольшой кусочек. – Вкусно. Что это?

– Заяц, – с набитым ртом ответил Эйден.

– Зайцы красивые.

– И вкусные. Ешь.

Покончив с ужином, они легли спать. И если Рамина уснула моментально, то Эйден еще долго ворочался на мягкой траве, смотря на холодные звезды в вышине. Первый контракт, а он умудрился сделать столько ошибок, что будь рядом наставник, Эйдена попросту бы прирезали.

– «Ворвался во владения барона, не разведав, что внутри. Залил замок кровью и поубивал кучу людей. Эту вон притащил с собой», – мысленно проворчал он, смотря на спящую Рамину. Девушка, свернувшись калачиком, изредка улыбалась во сне, а на её губах поблескивал жир от съеденного зайца. Она уснула сразу, словно и не было страшных криков, луж крови, по которым она ползла за ним. А может ей просто не хватало тепла, как детенышу скального кота, которого Эйден подобрал на Лабране. Они с Раминой чем-то были похожи. Грязные, напуганные, беспомощные. С этими мыслями Эйден наконец-то уснул, сжимая в правой руке стилет. Рукоять больше не жгла ладонь холодом. Клинок вволю напился крови, и темный бог был доволен.

Утром Эйден разбудил Рамину. Он улыбнулся, увидев, как она ползет к ручью, чтобы умыться, и, мотнув головой, вытащил из еще теплой