гастанской акации. Над ней висело полотнище с гербом дома Одит – черный пес, держащий в пасти белого соловья. Рядом с дверями застыл мускулистый каград. Смуглая кожа блестела от масла, предплечья закрыты бронзой, рука сжимает бронзовую саблю. Взгляд сосредоточенный, внимательный.

В отличие от остальных, каград сразу понял, кто перед ним. Удивление быстро исчезло с лица, уступив место привычной сосредоточенности. Жилистая рука сжала украшенную золотом рукоять сабли, а из горла донесся сиплый рык.

Они столкнулись молча, разбавив стоны похоти звоном клинков. Эйден сделал шаг вперед, перехватил руку с саблей и, надавив на болевую точку, заставил каграда выронить оружие. Однако тот сильно пнул мужчину ногой в живот и, подхватив саблю другой рукой, снова бросился в атаку.

Бронзовые сабли считались лучшими бойцами империи. Об их умении владеть оружием ходили легенды, но Эйден, быстро изучив соперника, нашел его слабость. Левая рука, держащая саблю, была слабее правой. Об этом говорили побелевшие пальцы, сжимавшие рукоять, но каград пока не собирался менять руку. Он оскалился, обнажив крупные желтые зубы, и взмахнул саблей. Эйден ушел в сторону, перехватил стилет так, чтобы лезвие смотрело вниз, и, пригнувшись, резко ударил клинком каграда по ноге. Ткань, а следом и кожа подались и на мрамор упали первые капли крови. Сразу же начал действовать парализующий яд, но каград, сунув руку в карман, вытащил сушеный листок, засунул его в рот и заработал челюстями. Его лицо перекосило, а кожа раскраснелась, словно он съел острый перец, однако в глазах полыхнула ярость. Сабля вспорола воздух, а следом лезвие полоснуло Эйдена по кисти. Кожу обожгло болью, но стилет мужчина не выронил. Перехватил поудобнее и сменил стойку.

Шаг. Еще один. Связать руку. Удар локтем в подбородок. Яблоком стилета в кадык. И лезвием по горлу…

Каград, держась за распоротое горло, пошатнулся, с ужасом посмотрел на Эйдена и завалился на бок. Под ним расплывалась лужа черной крови, приковавшая внимание участников оргии. Они радостно заверещали и бросились на труп каграда, как гастанские шакалы. Эйден, ужаснувшись, отошел в сторону, увидев, как один из голых мужчин пальцами вырывает глаз и с наслаждением его поедает. Уродливая старуха в грязно-сером одеянии вцепилась костлявой лапой в член и потянула его на себя. Кто-то помог ей и протянул нож. Лезвие секануло по яйцам и старуха, засмеявшись, прижала к груди отсеченную мужественность. Эйден сжал зубы и повернулся к двери, пока за его спиной обезумевшие люди рвали на части труп каграда.

С замком, ведущим в покои барона, Эйден справился быстро и, открыв дверь, осторожно скользнул внутрь. К счастью, еще одной Бронзовой сабли в помещении не было, и мужчина смог осмотреться.

В покоях барона тоже пахло вином, похотью и кровью. На полу валялись подушки из дорогого шелка и раздавленные ногами фрукты. Стены украшали прекрасные картины древних времен и повсюду стояли мраморные статуи, украшенные золотом. Но помимо роскоши в покоях были и трупы.

Труп молоденькой девочки с дырой в груди Эйден увидел первым. Мотнул головой и переступил через бледное тело. Рядом с ней, уставившись стеклянным взглядом в потолок, лежал рыжеволосый алиец, бледной рукой зажимавший рану на шее…

– «Что за чудовище сотворило это», – ужаснулся Эйден, крадясь вперед. Трупов было так много, что он скоро сбился со счета. Молодые и старые, мужчины и женщины, дети… На их лицах застыли маски ужаса, а сведенные судорогой пальцы прикрывали жуткие раны. Эйден мотнул головой и, убрав пальцем прядь волос за ухо, вздохнул. – Несчастные…

– Раб! Мне нужно вино, – послышался в ответ влажный голос. Ленивый и усталый. Эйден, выглянув из-за угла, распахнул глаза и прижал ладонь ко рту, сдерживая крик.

В центре покоев стояла большая бронзовая ванна и в ней плескался тучный мужчина с короткими, седыми волосами. Рядом с ванной лежали истерзанные трупы других несчастных и скоро Эйдену стало понятно, почему в покоях барона столько трупов. Вместо воды в ванне была кровь. Барон купался в крови убитых и улыбался, смотря на молчаливого каграда с бронзовой саблей, стоящего напротив.

В этот раз Эйден не стал церемониться. В три шага он долетел до Бронзовой сабли и вонзил стилет под ребра, пробивая не только ткань и кожу, но и сердце. Затем отступил в сторону и, нахмурившись, посмотрел на барона. Однако тот, не испытывая страха, с гневом смотрел на незваного гостя.

– За это ты заплатишь, – лениво обронил он, набирая в широкие ладони кровь и умывая лицо. – Остывает. Вели привести еще рабов.

Эйден промолчал.

– Ты глухой? – недовольно спросил барон и, не дождавшись, ответа, поднялся. Он вытер огромный живот и увядший член грязной мантией, затем обнажил в улыбке маленькие зубки. Но улыбка сползла с его уродливого лица, когда Эйден скинул капюшон и открыл лицо. – Белая маска?!

Эйден не ответил. Он медленно подошел к стоящему барону и склонил голову, наслаждаясь страхом в его глазах.

– Кто? Кто дал тебе метку? Я… Я заплачу больше. У меня тоже есть метка, – забормотал он, пятясь назад. Эйден шел за ним, сжимая в ладони стилет. Рукоять привычно обожгла кожу холодом. Владыка требовал жертву и клинок жаждал крови. – Погоди… Император не позволит… Кто дал метку?

– Лорд Леверин, – коротко ответил Эйден и тремя элегантными взмахами раскроил барону сначала живот, а потом и горло. Глухо булькая, тот мешком осел на пол и с ужасом посмотрел на молчащего убийцу. Барон был еще жив, когда Эйден склонился над ним и отсек мужественность. Барон был жив, когда убийца достал из нагрудного кармана засушенный белый цветок и аккуратно воткнул его коротким стебельком в рану на животе. Барон умер, наблюдая, как цветок оживает и багрянцем наливаются ломкие, сухие лепестки. Лабранская роза тоже испила крови и сейчас оживала, пока труп барона медленно остывал, отдавая ей тепло своего сердца.

– Ваша милость… – растерянно произнесла бледная девушка, стоящая в дверях. Не успел Эйден среагировать, как она вылетела из баронских покоев, а чуть позже раздался истошный крик. – Стража! Стража!

– Что же, – проворчал Эйден, цепляя мешочек с отсеченной плотью на пояс и вынимая из ножен стилет. – Пора клинку выпить еще крови.

Стража замка ничего не могла противопоставить разозленной Белой маске. Они умирали от ударов тонкого стилета, пронзающего их сердца и вспарывающего горло. Одурманенные гости барона истерично смеялись и набрасывались на трупы, как стая голодных шакалов, не обращая внимания, что происходит вокруг. Эйден молча шел вперед, изредка взмахивая рукой и после каждого взмаха на мраморный пол падало тело. Дважды его достали мечи стражников, но