беги ко мне на квартиру! Скажешь Анне Герасимовне, чтобы немедленно уезжала из Белостока. Скажи это и всем остальным женщинам, чтобы без лишних сборов брали детей и вон из города. Только самое необходимое! Организуй транспорт от моего имени. Оповести как можно быстрее все семьи начсостава. И возвращайся!

– Есть!

Полковник Смоляков догнал Горохова на выходе, сунул в руку записку.

– Моей передай!

Так же, как и Голубцов, он мгновенно оценил ситуацию, и успел набросать несколько строк: «Нина! Надо сегодня тебе выехать в Москву. Ожидать нечего. Возьми документы, свои и мои, пару чемоданов с необходимым и выезжай. Если не удастся устроиться, то поезжай в Елец, улица Орджоникидзе дом № 10А к матери. Обо мне не беспокойся. Я буду цел и невредим. Посылаю тебе 800 рублей. Возьми сберкнижку, после переведешь их.

Целую. Александр. Ключи отдай тов. Горохову, который устроит тебя в эшелон. Пока. Привет!»

Ни в какой эшелон капитан Горохов устроить ее уже не смог… С большим трудом он собрал жен штабистов. Многие прибежали на железнодорожную станцию, но разбомбленный вокзал дымился, и никакие поезда от его перронов уже не отходили. Стоял только бронепоезд, ощетинившийся стволами зенитных пушек.

С автомашинами тоже было напряжно. Как ни втолковывал Горохов незнакомым пехотным командирам, что он действует от имени командующего армией, никто так и не внял его гневным тирадам – все уцелевшие машины увозили бойцов в позиционные районы, все были загружены ящиками, бочками, туго набитыми мешками… Лишь один капитан-автомобилист вошел в положение.

– Бери вон тот грузовик и дуй отсюда побыстрее!

Кузов ЗИСовской трехтонки совершенно не был приспособлен для перевозки людей. Но женщины заполнили его до отказа, стояли, держась за кабину, борта, друг за дружку. В середину собрали детей и поехали.

* * *

Тем временем генерал Ляпин опробовал все городские и междугородные телефоны: связи не было. Он с остервенением швырял одну омертвевшую трубку за другой. Все попытки связаться с корпусами оказались безуспешными. На вызовы армейской радиостанции штабы корпусов и дивизий не отвечали.

Голубцов зашел в кабинет начальника штаба.

– 113-я не отвечает?

– Молчит Алавердов.

Полки 113-й дивизии вели в это время беспорядочный неравный бой. На них насели сразу два армейских корпуса, пытаясь прорваться к Белостоку. Но никто в штабе об этом не подозревал.

– Поехали на запасной КП. Может, там со связью будет получше?

Штабисты, не дожидаясь очередного налета, быстро сносили свои сейфы, чемоданы и тубы с картами в автобусы, давно уже стоявшие во дворе. Жалко было покидать столь удобные аппартаменты и, покидать, похоже, навсегда…

Штабная колонна под охраной трех броневиков и грузовиков с пехотой быстро проехала восемнадцать километров на запад – в лесной командный пункт. То, что увидел там Голубцов, сильно его расстроило, и он обрушился на Ляпина:

– Иван Петрович, это не КП армии, это пионерский лагерь! Опять показуха прет из всех щелей. Смотри – траншеи перекрыты лишь для маскировки, разборные домики, они удобные, конечно, но разлетятся после одной лишь бомбы, которая сюда упадет…

– Товарищ командующий, этот КП строили для проведения КШУ. А основной у нас в Валилах.

– КШУ, КШУ – Как Шурку Ущипнуть. Вот и ущипнули… Что там со связью?

– Пока что только по гражданским проводам…

– Значит, связи никакой нет и в скором времени не предвидится… Так и запишем. Какого хрена мы сюда приехали? Шашлыки жарить?

Ляпин пропустил мимо ушей и «пионерский лагерь», и «шашлыки»; с деланой невозмутимостью уточнил:

– Для починки полевых линий связи, как мне сейчас доложили, имущества нет, его уничтожила немецкая авиация в Белостоке. Сохранились лишь две радиостанции, которые начальник связи полковник Хватов в два часа ночи случайно вывел из городка в этот лесок.

– Нда… Полковник наш рожден был хватом… И что ты мне можешь предложить?

– Делегаты связи – на машинах и броневиках.

– Ну, да, как во времена Александра Македонского – с гонцами и скороходами… У нас же есть самолеты для связи?!

– Самолеты связи на окружном сборе в Ломже. Они были уничтожены немецкой авиацией в первый же налет.

– Умеешь ты, Иван Петрович, порадовать… Умеешь. Может, радиостанции заработают?

– Хватов там как раз с ними колдует.

– А еще у нас почтовая голубиная связь есть. Давай голубков рассылать по корпусам.

– Хорошая идея, товарищ командующий! – не понял иронии Ляпин. – Делегаты связи берут с собой по голубю и отсылают донесения. Не нужно ждать, когда приедут обратно.

– А где у нас эта станция?

– Да здесь же на ЗКП.

Голубцову очень хотелось увидеть Галину, но надо было подумать прежде всего об Анне Герасимовне. Где она там, бедная? Как она добирается? Успел ли Горохов все сделать?

Грузовик с семьями капитан Горохов проводил на генеральской «легковушке» до выезда на волковысское шоссе. За грузовиком бежала черная лохматая собака. Капитан присмотрелся – Бутон! Увы, ему не нашлось места в переполненном грузовике, и он бежал вслед за хозяйкой. Горохов притормозил и позвал собаку. Бутон оглянулся и на полном издыхании подбежал к своему старому знакомцу. Капитан открыл ему дверцу:

– Бутоша, друг дорогой! Забыли тебя, бросили?

Бутон свесил голову.

– Да, не горюй… Сам видишь, что творится. Прыгай! К хозяину отвезу.

На пятом километре от города, когда Горохов въехал в сосновый лес, раздался выстрел, и пуля пробила стекло задней дверцы. Капитан инстинктивно пригнулся и прибавил газу. В утренней мгле могли затаиться и другие стрелки. Диверсанты? Десантники? Гадать было бессмысленно, главное преодолеть побыстрее опасный участок. Но повезло, больше не стреляли. Бутон на звон разбитого пулей стекла и ухом не повел.

– Молодец! – похвалил его адъютант. – Настоящий боец. Даром, что беззубый.

Голубцов остался доволен докладом Горохова, а когда из машины еще выскочил и Бутон, и вовсе развеселился. Хоть какой-то