- Да, я слышала эту историю. Она тоже печальная и страшная. Но теперь я понимаю Беатрис Ратленд.

- Понимаете? – переспросила я с удивлением.

Королева пожала плечами:

- Раньше осуждала, теперь понимаю. Когда теряешь любимого человека… Это хуже смерти. Легче умереть самому, чем жить после смерти того, кого любила всем сердцем.

Я не ждала от неё таких речей и даже насторожилась, но Алария посмотрела на меня и усмехнулась. Совсем как королева Гизелла.

- Это не мои слова. Это слова моей свекрови. Её я теперь, кстати, тоже очень прекрасно понимаю. Она пережила смерть мужа, пережила смерть сына… Я пережила только первое. И вряд ли смогла бы перенести второе. Я понимаю Беатрис Ратленд, но только отчасти. Я никогда бы не пожертвовала своим ребенком ради любви к мужчине. Всё, что угодно, но не это. Знаете, Сесилия, если бы я могла вернуть Эдварда к жизни, я бы отдала руку, жизнь, выполнила бы любое испытание. Но никогда не пожертвовала бы Этельредом. Эдвард не простил бы мне этого. Никогда бы не простил.

Повинуясь внезапному порыву, я встала и взяла королеву за руку. Алария в ответ пожала мою ладонь, и так мы стояли какое-то время – взявшись за руки, в тишине, и только печальная песня о несчастном ребенке звучала под сводами дворца. Но вот она резко прекратилась – видимо, кто-то приказал служанке замолчать, и стало совсем тихо.

- Вы мне нравитесь, Сесилия, - произнесла королева Алария. – И герцог де Морвиль нравится. Хоть он и представляет угрозу для моего малыша.

- Никакой угрозы, ваше величество, - я снова принялась её убеждать. – Что бы ни случилось, мы с Ричардом всегда будем вашими верными подданными

- Пойду, прилягу, - королева высвободила свою руку из моей. – Разбудите меня часа в три, я пригляжу за сыном, а вы сможете отдохнуть.

- Не беспокойтесь, ваше величество, - сказала я, прекрасно зная, что не стану её будить, даже если стану валиться с ног от усталости.

Когда-то на балу королева Алария показалась мне легкомысленной охотницей до весёлых праздников. Потом я считала её несправедливой, чудовищем, казнившим моего дядю без причин. Теперь же я видела совсем другую женщину – грустную, испуганную, тонко чувствующую и такую… одинокую. Она приехала в чужую страну и почти сразу потеряла мужа – самого близкого человека. С такой свекровью, как королева Гизелла, вряд ли будешь чувствовать себя комфортно. И друзья… Разве есть друзья у королей? Есть только люди, на которых можно положиться. Но как их распознать? Как не приблизить к себе врага? Алария могла верить, могла не верить, но я не хотела для Ричарда такой жизни. Король – это огромная власть, но и отсутствие свободы, страх за свою жизнь, за жизнь детей… Стать королём – это значит никогда не бродить, взявшись за руки, по лесу в Эпплби, не принимать ванну вместе, не гулять по городу, наслаждаясь первым снегом…

Королева улеглась и почти сразу уснула.

Вернулись фрейлины и принесли мне поздний ужин. Их я тоже отправила спать – каждую в своё кресло, а сама выпила молоко и села возле колыбельки, готовая в любую минуту отразить болезнь, если она вздумает вернуться.

Но утро мы встретили спокойно, и маленький кроль проснулся с хорошим аппетитом и весёлый. Сыпь побледнела, кожа уже не шелушилась, и пока королева Алария сонно упрекала меня, что я зря не разбудила её ночью, фрейлины налили в ванночку воды, принесли распашонки, пеленки и душистое мыло, и мы выкупали короля, а потом я побежала в кухню, чтобы проследить, как будут готовить завтрак и для его величества, и для её величества, да и мне самой требовалось подкрепиться.

Пока готовили завтрак для их величеств, я съела салат, вчерашнюю куриную котлетку и овсянку с маслом, которую варили для придворных.

Эмильен вызвался помочь донести поднос с едой, и я с удовольствием приняла его помощь, а когда вернулась в спальню королевы Аларии, узнала, что мой дядя приходил проведать короля и уже ушёл.

Было обидно, что я опять не обрадовала его уже одной оставшейся новостью – о свадьбе, но королева Алария была счастлива, потому что дядя заверил её, что болезнь уверенно уходит, и скоро его величество полностью поправится.

Ребенок, и в самом деле, выглядел очень бодро, и так же бодро слопал кашку и суп, а потом увлечённо принялся мусолить корочку хлеба, которую я сунула ему в кулачок.

- Сегодня ночью ваши услуги не понадобятся, - обрадовала меня королева. – Мы сами справимся, а вам надо отдохнуть, Сесилия. Ну и подготовиться к кое-каким событиям. Так что считайте себя свободной ото всех придворных обязанностей на неделю.

- Вы очень добры, - поблагодарила я королеву и принялась расставлять тарелки и чашки на столике.

На этом радостные события не закончились, и не успела королева позавтракать, как раздался стук в дверь – это пришёл Ричард.

Я бросилась к нему, позабыв спросить разрешения – можно ли удалиться, и прямо на пороге оказалась в объятиях милорда де Морвиля, и прямо при королеве, фрейлинах и страже он крепко поцеловал меня в губы.

Фрейлины потрясённо ахнули, но королева махнула на ни рукой, чтобы молчали.

Что касается меня, сейчас я так же махнула бы рукой, появись рядом хоть королева Гизелла, хоть Стефания Близар, хоть ангелы небесные.

- Уже знаешь?.. – только и смогла я сказать, потому что глаза у Ричарда сияли ярче звёзд.

- Её величество королева Гизелла сообщила мне, - ответил он и добавил почти шёпотом, срывающимся голосом: – Сесилия, на следующей неделе… Я и мечтать не смел, что всё произойдет так быстро.

Мы бы снова начали целоваться, но королева Алария кашлянула, и мы с Ричардом немного опомнились.

- А его величеству гораздо лучше! – торопливо сказала я, чтобы скрыть неловкость. – Жар прошёл, сегодня малыш уже играет.

- И это замечательно, - сказал Ричард. – Можно мне на него посмотреть? – он взглянул на Аларию, спрашивая разрешения, и та кивнула.

- Только сначала вымой руки, - велела я, забегав по комнате, наливая воду в кувшин и доставая чистое полотенце и мыло.

Соблюдая все меры предосторожности, рекомендованные дядей, я ещё и протёрла Ричарду руки и лицо спиртом, и заставила снять придворный мундир.

Ричард подошёл к колыбели и долго смотрел на ребёнка, а потом протянул к нему руку, и его величество