только что образованного боевого строя, и я увеличиваю скорость, догоняя самолет, летевший впереди, который тоже продвинулся. По команде майора Уилкинса сбрасываем с горизонтального полета бомбы на прилегающие к порту районы. Пикировать никто не собирается. Куда-нибудь да попадем, цель большая. Европейцев, австралийцев и американцев в Лаэ нет, а проблемы папуасов не интересуют шерифа.

На следующий день такое же задание, только минус один самолет, подбитый вчера, но дотянувший до аэродрома. На боевом курсе нас встретил плотный зенитный огонь. При ежедневной практике японцы быстро повышают свой профессиональный уровень. На этот раз попали по «Митчеллу» и последнему «Бэнши». Зенитный снаряд взорвался ниже фюзеляжа, и нас нехило тряхнуло. На крыле слева и справа появились отверстия. Что там на «брюхе», даже страшно представить.

Я все-таки дотянул до точки сброса и освободился от бомб, после чего доложил командиру, что подбит, снижаюсь и лечу на аэродром. Направился по кратчайшему курсу. Минут десять «Тутси» крепилась, а потом начал сдавать мотор. Я уже на слух знал, когда в нем непорядок. Понял, что до Кила-Кила не дотяну. Достал карту, посмотрел, где можно сесть. Ближайшим был грунтовая полоса длиной три тысячи футов в Вау, городке золотоискателей. В двадцатые-тридцатые годы этого века на Острове Новая Гвинея была золотая лихорадка. Населенные пункты быстро появлялись в джунглях и так же быстро исчезали. Этот сохранился, потому что в нем все еще работал прииск. Дорогу к Вау так и не проложили, связь была только по воздуху.

Из двигателя уже начали высовываться язычки пламени, словно «Тутси» подразнивала меня, когда увидел взлетную полосу, которая уходила вверх, упираясь в склон горы. Что ж, проблем с остановкой не будет. Я выпустил шасси и довольно мягко приземлился на взлетную полосу, покатившись вверх по склону, благодаря чему быстро остановился. По мере того, как падала скорость движения самолета, языки пламени, вырывающиеся из-под капота, становились все длиннее.

— Джонни, как только остановимся, сразу выпрыгивай, мы горим, — приказал я стрелку по внутренней связи.

— Помоги мне, я ранен в ногу, — попросил он.

Еще до того, как «А-24б» остановился, я открыл фонарь и выкинул наружу сагайдак, пилотку и ботинки с засунутыми внутрь носками, потому что летал в шлепанцах на босу ногу. После перебрался к кабине заднего стрелка, помог спуститься на землю. У него было сквозное осколочное ранение в голень. После достал из-за откидного сиденья стрелка и скинул на землю оба аварийных комплекта. В них трехсуточный запас продуктов — тушенка, сосиски, сардины, сгушенка, шоколад и витамины, причем на каждый прием отдельная упаковка, залитая парафином — и довольно большая аптечка, включая шприцы с обезболивающим, только колпачок сними и коли. Есть еще спасательная надувная лодка с химпатронами для быстрой накачки и жилеты, ракетница, два ящика с запасными инструментами, мощный фонарик, удочка и даже банка с консервированными червями. Должна быть и аварийная радиостанция, но, видимо, на всех не хватает. Спасать все это добро не стал. Мы не в море сели или среди джунглей, к нам уже бежали люди из обслуживающего персонала аэропорта, а проблемы неправильного расходования средств американских налогоплательщиков меня не интересовали.

Я помог Джону Ренделлу отпрыгать от самолета подальше, потому что в районе двигателя разгорелось ярко, а топливные баки, до которых огонь еще не добрался, заполнены примерно наполовину. Там его забрали подбежавшие люди, подхватив вчетвером за руки и ноги, и быстро понесли к трем каменным зданиям слева от взлетной полосы. Оставшиеся двое взяли аварийные комплекты. Сагайдак я нес сам.

Навстречу нам ехал бульдозер.

— Столкнет ваш самолет с взлетной полосы. К нам завтра должны прилететь несколько бортов, привезти припасы для австралийской пехотной роты, который здесь держит оборону, — объяснил один из помощников, загорелый тип с морщинистым лицом и без передних зубов вверху и внизу.

Моего стрелка отнесли в местную больницу, находившуюся рядом с диспетчерской и заодно залом ожидания аэродрома — такому же одноэтажному каменному зданию с двумя кабинетами для врачей, маленькой операционной, процедурной, кладовой и тремя палатами на четыре койки каждая, на одну из которых уложили Джона Ренделла после того, как обработали и перевязали рану. Доктор Тревис, лет двадцати трех, на вид мягкий, чуть ли не плюшевый, сообщил, что рана не опасная, кость не задета.

— Если не будет осложнений, вернется в строй через пару недель, — заверил он, выходя из операционной, и добавил: — Не повезло ему. Час назад отсюда вывезли самолетом последних раненых.

— Когда опять прилетят? — спросил я.

— Сегодня уже вряд ли, но завтра обязательно, — ответил он. — Пока устраивайся на ночь в палате рядом со своим сослуживцем. Если вдруг поступит много раненых, переведем в общежитие для рабочих прииска.

— Мне надо сообщить командованию, что мы сели на вынужденную, самолет сгорел, — сказал я.

— Зайду на нашу радиостанцию, передам просьбу, — пообещал доктор Тревис. — Скажи ваши имена и подразделение.

Я сообщил, после чего вернулся в палату. Джонни уже вставила наркота, поэтому блажено улыбался. Поправив антимоскитную сетку над его кроватью, сел на соседнюю. Пару лет назад я бы долго хохотал, если бы мне сказали, что окажусь в джунглях посреди острова Новая Гвинея в Южном полушарии. Не дают мне скучать.

70

Утром меня разбудил стук дождя по жестяной крыше здания. Точнее, это был протяжный гул. Подумал, что это ирландский дух Бэнши прощается с нами, потому что самолет вчера выгорел полностью, устроив напоследок что-то типа пиротехнического шоу, постреляв снарядами к пушкам и патронами к пулеметам, звонко и раскидывая искры. Ливень быстро закончился, но небо было наглухо затянуто низкими черными тучами. Возвращение к благам цивилизации, каковыми мне теперь казался задрипанный отель в Порт-Морсби, откладывалось на неопределенный срок. Одно утешало, здесь было не так жарко, как на равнине. Под утро я даже озяб, чего не случалось с тех пор, как прилетел в эти края.

Мой стрелок чувствовал себя хорошо, рана не воспалилась. Мы позавтракали сухим пайком, к которому папуаска Земба, выполнявшая роль фитотерапевта-медсестры-уборщицы, добавила горячий травяной чай, тонизирующий и не слишком горький, который мне понравился. В знак благодарности подарил ей три банки сгущенного молока из своего комплекта. Все равно не употребляю.

Делать было нечего. От скуки я отправился к третьему каменному зданию у летного поля, которое было больше двух предыдущих вместе взятых. В нем находился склад. В подъехавший «студебеккер» грузили боеприпасы, привезенные вчера самолетами. Водитель, рядовой австралийской армии, дохловатый парень с треугольным лицом, чуть в стороне курил индийскую сигарету «V».

Злые языки утверждают, что делают эти сигареты из окурков, собранных в кинотеатрах.