— С Тревором.

— Услышу ли я какие-нибудь подробности о Треворе?

— Он модель.

— Продолжай…

— Этого вполне достаточно. Это было просто свидание на один раз. — Зейди села на кушетку, которой, к счастью, не угрожали следы присутствия кота, теперь, когда она повесила на стеклянную дверь табличку «Закрой эту чертову дверь» в качестве напоминания.

— Откуда ты знаешь, что это свидание на один раз? — поинтересовалась Дориан.

— Потому что я не собираюсь больше спать с ним.

— Это твой выбор или его?

— Мой.

— Можно мне спросить, почему?

— Нет.

— Маленький пенис?

Ха! Едва ли.

— Ему девятнадцать, — ответила Зейди, подумав, что своей лучшей подруге она тоже может об этом рассказать, раз уж выдала свой секрет Гилде и Джейн.

— О Боже! Пожалуйста, скажи мне, что он один из твоих учеников, чтобы я могла позвонить в «Лайфтайм» и сообщить им, что у меня есть сюжет для нового фильма.

— Ведь это ты рассказала мне, что Дэн спал со своей учительницей!

— Черт побери, он действительно твой ученик. Мне это нравится!

Зейди было забавно, что ее моральная развращенность так широко приветствуется всеми ее друзьями. Как это их характеризует? Конечно, она тщательно подбирала себе аудиторию. Она была уверена, что у ее психиатра, у ее матери и у школьного отдела будет совершенно иная реакция.

— Поклянись, что сохранишь это в тайне. Если я услышу об этом от кого-нибудь еще, больше никогда не расскажу тебе ни одной сплетни.

— Да ладно тебе. Ты хотя бы должна позволить мне рассказать об этом Дэну.

— Зачем Дэну знать о подобных вещах?

— Потому что самое увлекательное, о чем он может от меня услышать, — это что у Джоша было в носу сегодня утром. Брось… позволь мне рассказать ему. По крайней мере, это на целую неделю даст нам предмет для разговоров, — сказала Дориан.

— Ты собираешься использовать мою сексуальную жизнь, чтобы сделать свой брак более интересным?

— А почему, как ты думаешь, я с тобой до сих пор общаюсь?

— Ну, хорошо, — согласилась Зейди. — Можешь рассказать ему. Разве я могу лишить тебя сокровенных моментов супружеского счастья, в течение которых вы будете смеяться над тем, какая я извращенка?

— Это было хорошо?

— Почему ты ничего не спрашиваешь меня про Майка? — В это время в дверь Зейди постучали. Она нахмурилась. Кто бы это мог быть к ней во вторник? Тревор выяснил, где она живет? Или Грей приехал отчитаться о своем разговоре с Хелен? — Погоди-ка, у меня кто-то в дверь стучит. — Она встала и пошла посмотреть в глазок. Что ей делать, если это Тревор? Как будто карма догнала ее, чтобы пнуть под зад, как раз в тот момент, когда она о нем рассказывает.

Она посмотрела в глазок. Вся кровь до последней капли из верхних конечностей перетекла в ее ступни.

— Дориан? Я тебе перезвоню.

Она положила трубку и на автопилоте пошла открывать дверь.

Там стоял Джек.

С розой в руке.

И улыбался ей.

— Привет, — сказал он. Как всегда, красноречив.

— Джек.

Это было все, что она смогла произнести. Что еще она должна говорить? Она попыталась вспомнить все едкие фразы, какие в свое время отработала, но ни одна из них не приходила ей в голову.

— Я знаю, это несколько неуклюже, но, надеюсь, мы сможем поговорить. Можно мне войти?

Минуту она смотрела на него вытаращив глаза, потом сделала шаг назад и распахнула дверь. Она знала, не стоит принимать близко к сердцу то, что он ей скажет, но умирала от желания услышать это.

Входя, он протянул ей розу, и она положила ее на кухонный стол, намеренно не ставя в воду. К черту его розу!

— Новая кушетка. Мило, — произнес он, прежде чем сесть на нее и положить ноги на кофейный столик. На нем не было кожаных штанов, зато была обтягивающая рубашка от Гуччи и джинсы, стоящие по крайней мере сотню долларов. Он тоже многого добился. На нем не осталось ни унции жира. И зубы стали белее.

Зейди скинула его ноги со стола и села на стул напротив него.

— Дай-ка попробую угадать. Ты участвуешь в программе «Двенадцать шагов» и пришел просить прощения.

Джек нахмурился:

— Нет… зачем, черт возьми, мне участвовать в программе «Двенадцать шагов»?

— А зачем, черт возьми, ты сюда пришел?

— Потому что я думаю, что нам надо кое-что обсудить.

— Тебе понадобилось семь месяцев, чтобы к этому прийти? — Зейди поверить не могла, что она это говорит, но в глубине души надеялась на то, что он извинится. Хотя она бы в этом никогда ему не призналась.

— Согласен, я вел себя не лучшим образом, — проговорил Джек.

— Это сказал твой рекламный агент?

— Почему ты говоришь с таким сарказмом?

Господи! Уже во второй раз за сегодняшний день она поражалась, как мужчины могут быть такими потрясающе тупыми. Может быть, ей стоит встречаться с Тревором. Он молод. Она может вылепить из него что-нибудь. Не дать ему стать таким.

— Ты прав, Джек. У меня нет никаких причин быть враждебной.

Как вам такой сарказм?

— Я хожу к психоаналитику, и он помогает мне пережить кое-какие вещи.

Зейди сделала глоток вина, дабы подкрепить силы.

— Например, то, что ты не озаботился прийти на свадьбу? И я тебя с тех пор не видела? Ведь это довольно важные вещи. Надеюсь, ты хорошо платишь этому парню.

Джек расстегивал и застегивал защелку на часах, стараясь избежать ее взгляда.

— Я не должен был приходить сюда сегодня вечером, Зейди.

— А я не должна была впускать твою дрянную задницу.

Почему этот говнюк сидит на ее кушетке? На кушетке, которую она купила под залог обручального кольца?

— Прости. Прости меня за то, что я сделал. Ты счастлива?

— Когда ты так говоришь, я прихожу в экстаз. Какое искреннее извинение! Тебя научили этому в актерской школе?

Джек вздохнул, закрыв глаза и откинув голову на спинку кушетки.

— Я понимаю, что ты злишься.

— Правда?

— Я не виню тебя. Если б я оказался в твоем положении, я бы тоже злился.

Он настолько самоуверен, что считает себя вправе позволять ей злиться? Зейди налила себе еще бокал вина, чтобы удержаться от желания ударить его. У нее тряслись руки, и она пролила пару капель.

— Я должен был поговорить с тобой после того, как вернулся из Вегаса.