— Говоря «Бог», я имею в виду высшую целесообразность. И мы служим именно целесообразности. Мы продолжим эволюцию. Усовершенствуем племя людей. Мы — избранные. — Голос Виктора зазвучал почти торжественно. — Наши мускулы, мозг, иммунитет — все это послужит прекрасным биологическим материалом для продолжения эволюционного движения. Только сильные, здоровые и умные люди достойны жизни.

— Выходит, вы — селекционеры?

— Селекция, эволюция — называйте как хотите. Суть-то одна! Наша задача — создать идеального человека. Пусть даже для этого понадобятся тысячелетия.

— Что же вы будете делать с «неудачными экземплярами»?

— Они подлежат уничтожению.

Мария покачала головой:

— Люди вас не поддержат. Народ не захочет такой «чистки».

— Именно поэтому мы объединились в организацию, — спокойно объяснил Виктор. — Нас уже много. Мы — будущая элита общества. Нас уже полторы сотни, скоро мы будем везде — в правительстве, в науке, в искусстве, в бизнесе. Мы — лучшие, и мы будем править миром. Мы обязаны это сделать. Вы ведь умная женщина. Неужели вы со мной не согласны?

— Все, что ты говоришь, — обыкновенный фашизм.

Виктор покачал головой:

— Нет. Мы не фашисты и не панслависты. Мы не возвышаем одну нацию над другой и не кричим «Россия — для русских!» Наше движение интернационально. Здоровый, умный негр лучше белого колченогого недоумка. Мы — за чистоту человеческой породы, а не за чистоту расы. Разные же вещи.

— Да, но сводятся они к омерзительному девизу — «подтолкни падающего».

— Идиот, раскачивающий лодку, должен упасть! — взволнованно повысил голос Бронников. — Иначе лодка перевернется, и утонут все!

Немного помолчав, молодой человек продолжил, но речь его вдруг потеряла всякую торжественность и эмоциональную окраску. Теперь он говорил голосом опытного, умудренного жизнью и уставшего человека.

— Неважно, какой ты — черный или белый. В каждом европейце намешано столько разных кровей, что не имеет никакого смысла ковыряться в этом бульоне. На свете существуют только две расы, и от того, какая из них одержит верх, зависит будущее всего человечества. По ту сторону баррикад находятся ущербные, которые не хотят погибать и изо всех сил цепляются за жизнь. Мутанты, отбросы эволюции, чудовища из преисподней… Сами по себе они слабы и нежизнеспособны. Но их жалобы находят отклик в сердцах сильных людей, избравших для себя путь милосердия. Путь, ведущий к гибели. Спасая калек и уродов, сильные и здоровые, сами того не понимая, скармливают им своих собственных детей и внуков.

Виктор говорил очень убежденно. Было видно, что все его слова — итог долгих и мучительных размышлений.

— Поймите, хирург не может позволить себе жалость, — продолжил он вновь звеневшим от волнения голосом. — Он должен взять в руки скальпель и сделать надрез. Это больно, даже, может быть, бесчеловечно. Но единственный шанс спасти больного — вырезать опухоль!

— С одной точки зрения твои доводы кажутся убедительными. Но если придерживаться логики до конца, то и их можно оспорить. А кроме того, душа моя протестует против них, — возразила Мария.

— Ваша душа требует жалости и милости к падшим?

— Да.

Он усмехнулся.

— А маньяка, убивающего из удовольствия, пожалеете?

— Нет.

— Нет? Но почему? Он ведь тоже ни в чем не виноват, поскольку является жертвой генетического сбоя. Он таким родился, и вы должны его пожалеть.

Мария облизнула губы и тихо пробормотала:

— Ты говоришь ужасные и жестокие вещи.

— Правда всегда жестока, — сказал Виктор. — Люди созданы по образу и подобию Божьему. От нас требуется только стереть с лица человечества безобразные наросты.

— Ты называешь наростами живых людей.

— Либо мы их, либо они нас.

Мария помолчала. Потом отрицательно качнула головой:

— Ты не убедил меня.

— Но все же вселил в ваше сердце сомнение. Это первый шаг к исцелению.

Теперь помолчал молодой человек, о чем-то размышляя. Затем он продолжил свою мрачную проповедь:

— Я уже говорил вам о маньяке. Очень показательный пример, хотя и слишком грубый. Но есть и другие. Носитель страшного вируса, заражающий людей, — тоже всего лишь несчастный человек, у которого нет сильной иммунной системы, и больной калека, обиженный на судьбу, мстящий за свои беды здоровым людям, — просто невезучий несчастный человек, родившийся со сбоем в генетической программе. Но представьте, сколько зла они способны принести в мир, пусть даже не отдавая себе в том отчета! Вот вспомните только! Гитлер — некрофил с трясущимися руками… Сталин — сухорукий параноик с комплексом неполноценности и звериной злобой в душе… Если бы кто-то остановил их еще до того, как они обрели власть над людьми…

Виктор осекся, перевел дух и продолжил уверенно:

— Ваша жалость порождает зло. Калеки, маньяки, уроды, психопаты всех мастей — они же незримая, но действенная армия Зла, которая идет в наступление. Политкорректность, боязнь называть вещи своими именами, лицемерие — все это порождено нашим страхом перед чудовищами и ведет нас к гибели. Поймите, Мария Степановна, идет страшная война. И поле битвы — весь мир.

— И тем не менее подталкивать падающего — подлость, — не сдавалась Варламова.

Бронников усмехнулся.

— Нынче за каждым таким «падающим» тянется крепкий страховочный трос. А мы — я и мои товарищи — действуем на свой страх и риск.

Мария не знала, какими словами возразить, чтобы доказать ущербность его жутковатых рассуждений. И тогда она, сменив тему, спросила:

— Кто убил Колю Сабурова?

— Сабуров… — с досадой выдохнул Виктор. — Опять Сабуров! Ваш Сабуров был ничтожеством. Даже его внешний вид был оскорблением для человечества.

— А Настя Горбунова? Ее вы убили из-за артрита?

— Бросьте. Вы не повесите на меня эти убийства. Я не сжигал Сабурова.

— Но ты находился рядом, когда он погиб.

— Да, я там был. Не знаю, откуда вам все известно. Отнесем необыкновенную проницательность на счет других ваших странных способностей. Что касается Сабурова, то он захотел стать одним из нас.

— Ложь! — воскликнула Мария.

— Это правда. Сабуров предъявил нам ультиматум: либо мы принимаем его в организацию, либо он сдает нас властям. Эгоистичность мерзавца стоит нашей жестокости, не правда ли?

— Он не понимал, о чем просит, — пробормотала Мария. — Если бы он знал о ваших жертвоприношениях…

— Да бросьте вы, — раздраженно перебил ее Виктор. — Он все знал и все понимал. Он и его сумасшедшая подружка с глиняными суставами.

— Настя Горбунова тоже была в курсе?