— Сам не знаю, вашество, что у них на уме было. Барышня наша большой затейницей была. А клад этот… Долго мы будем его искать, — сказал он, — неделю, не меньше. Глядите, саженей сорок туда, столько же обратно. И так пока все не прочешем… Ну ладно, — заметив недовольство на лице Иноземцева, слуга поднялся, засучил рукава и взялся за свое орудие.

Дернул — тот ни в какую, дернул еще — шест точно врос.

И чтобы выдернуть его, провозился четверть часа — так глубоко вогнал. Расшатывал его вправо-влево, вперед-назад — лодка ходуном ходила. Уже и Иноземцев присоединился. Наконец жердина поддалась. За ней со дна поднялся большой пузырь и, лопнув, оставил после себя воронку размером с ладонь.

Фомка вздохнул с облегчением, ухватился как следует и оттолкнулся, лодка живо заскользила, следом хвостом потянулась пенистая борозда.

Сделали круг, вернулись к пристани, отдохнули и — во второй заход. Отплыли немного, а лодку повело вдруг в сторону. Фома, уже порядком подуставший, поднял голову и ахнул:

— Вот те на! Откуда такое?

— Что? — встрепенулся Иноземцев. На том месте, где они давеча встали отдохнуть, шест вогнав — у ключа, — образовался трехаршинный водоворот, и вода в озере стала вращаться по кругу.

С минуту-две оба стояли, точно пригвожденные, недоуменно взирая на сие природное явление. Лодку при этом все больше относило в сторону.

— Интересно, — пробормотал Иноземцев. — Ключ будто вовнутрь бить стал.

— Это озеро сейчас нас засосет под землю! — опомнился слуга, бросил шест, вытянул сеть из воды, следом схватился за весло. Иноземцев взял другое. И оба молча, с бледными, перекошенными от ужаса лицами принялись грести к пристани, хорошо хоть отплыли-то совсем ненамного. Но воронка так стремительно росла в размерах, а течение усиливалось, что, несмотря на все стремления попасть точно к пристани, лодку отшвырнуло на значительное от нее расстояние. Причалить пришлось к голой земле, забросить сеть с крюками на отвесный склон и влезать по ней, как по веревочной лестнице.

Сеть веса обоих не выдерживала — сползала вместе с пластами почвы. Сползали и Иноземцев с Фомкой, карабкались, как дрессированные коты, перепачкались в глине и мокром снеге, по пояс искупались в воде, пока не взобрались на берег. А шум за спиной стоял такой, будто у водопада, — как Фомка и сказал, озеро буквально проваливалось под землю, стекая куда-то в подземные ходы и пещеры.

— Раз-гне-вали мы чу-ди-ще, раз-гневали, — неистово крестился слуга. — Ой, чуть не погиб-бли.

С немым ужасом Иноземцев взирал, как волна подхватила лодку, перевернула и понесла боком вдоль берега, все ближе и ближе притягивая к вспененному кружку в центре. Уровень воды стремительно падал, уже стало заметно темно-коричневое илистое дно с зелеными завитками водорослей, несколько рыбешек, извиваясь, били хвостами, кое-где торчали не то обломки старой лодки, не то коряги какие.

Тут и Саввич выскочил на крыльцо — видно, заметил в окно, как Фомка с Иваном Несторовичем, безобразно перепачканные, ползут по берегу.

— Царица небесная, — развел руками, — что же это с озером нашим делается-то, а?

В ответ озеро оглушительно ухнуло. Задрожала земля, заставив переполошиться весь лес: стайка гагар с тревожным криком взмыла в воздух, завыли волки, заухали совы. Там, где раньше бил ключ, а следом образовалась воронка, поднялся столб воды аршина на четыре. Поднялся ввысь, точно морское чудище какое — вот-вот покажет свою кровожадную зубастую морду. Но чудище не показалось, а столб плюхнулся вниз, раздав во все стороны холодные брызги. Следом за водяным столбом ушла под землю и оставшаяся вода из озера. Произошло это за считаные минуты, никто и слова молвить не успел, как тотчас все завершилось, стихло. Вместо озера зиял громадный пустой овраг с гладким, ровненьким, как кофейная чашечка, дном. А в середине чернела дыра, поглотившая воду.

При сем зрелище даже самый закоренелый скептик не удержался бы, чтобы не начать, подобно Фомке и Саввичу, поспешно шептать молитвы и креститься, иные могли б и дар речи потерять или, что еще хуже — какую-нибудь сердечную хворь заполучить.

Вот и Иноземцев стоял, с открытым ртом глядя.

Мозг тотчас же стал перебирать в тайниках возможные объяснения. Слышал доктор ранее об исчезающих озерах. В пригороде Петербурга часто случалось, особенно после того, как принялись рыть артезианскую скважину, что уходили те под землю враз. Эти природные водоемы были особенными — мало красивыми, кругленькими, как блюдечко, с насыщенным голубым или изумрудным цветом, но и очень чувствительными к погоде. Чуть засуха, чуть разлив — и нет озера.

— Да не чу-чудище это. Об-быкновенное п-природное явление… т-такое… кот-торое… — проронил ординатор, но язык все еще отказывался повиноваться. Иноземцев замолчал и стал стряхивать с безнадежно испорченного пальто водоросли и глину, нет-нет поднимая глаза и опасливо озираясь на голое дно — не начнет ли оно дальше обваливаться.

— К-какое т-такое? — подал голос Фома, тоже заикаясь. Иноземцев строго поглядел на парня, было подумав, что тому вздумалось его передразнивать. Но вид у Фомки был до того жалок, что мысль сия у доктора разом отпала — заикался он вполне искренне.

— Есть такие озера, — пояснил Иван Несторович, начиная понемногу приходить в себя, — которые точно висят над глубокими пещерами с подземными водами. Их вязкое болотистое дно достаточно прочное, чтобы удержать толщу воды определенного количества, но если вода разольется в половодье или же нарушить этот покров, то оно просто-напросто провалится под землю… как только что и случилось.

Речи доктора, вполне убедительные, подействовали на парня благотворно, быстро излечив от религиозного припадка. Хоть Фомка и был дворовым, в нечисть всякую не чурался верить, но не чужд оказался и научного воззрения. Он поднялся и, сделав вид, что нисколечко ему не страшно, принялся старательно выжимать свою епанчу.

— Вот и половили мы с вашим благородием сегодня рыбу, — пробурчал он. — Тысячу лет этому озеру. Еще мой дед здесь рыбачил, и прадед, и прапрадед.

— А ты его сегодня уничтожил, — подхватил Иноземцев раздраженно. — Сам же силу не рассчитал и шест прямо в ключ вогнал, где озеро как раз по подземным канальцам и сообщалось с пещерами. Может, там зрела какая трещина, а может, виной подземный ход из замка.

— Да откуда ж мне было это знать?

Иван Несторович хотел было развить мысль о подземном ходе, который, вероятно, проходил где-то поблизости, как вдруг случайно заметил нечто блеснувшее в самой середине провала. Он подался вперед и сосредоточенно вперился в дно озера, в ту точку, где блеснула искра. Вынул из кармана платок и, не обращая внимания, что с того капала вода, стал тщательно протирать очки. Надел их и уже смог разглядеть бугорок, имеющий форму правильного угла предмета, несомненно, кубической формы, — то ли просто нос лодки, затонувшей когда-то, то ли ящик какой. Часть ила в том месте, где образовалось углубление, ссыпалась в воронку, обнажив сей таинственный предмет.