Теперь Егор сам убедился, всей шкурой прочувствовал, что его Город действительно когда-то работал только на Комбинат. Потому и большой такой был и красивое имя имел — Озерск. Во времена Старых Людей и Челяба был Челябинском с населением больше миллиона! С ума сойти, сколько народу. И чем они только питались? Установок тогда еще не знали. Чего земля родит, то и ели — кошмар! А ну как засуха или еще чего? А война? Делали все из железа… вот, поди, приходилось стволы у калаша менять.

Комбинат-мастер показал им бывший реакторный зал, где копошились несколько роботов, ковыряясь в потрохах комбинатовской Установки. Вид у роботов был какой-то усталый. У одного из них рабочий манипулятор двигался рывками, неуверенно… и Егор видел, как иногда робот помогал ему другим манипулятором, лишенным рабочих захватов. Вроде как инвалид култышкой левой руки пододвигает частично парализованную, уцелевшую правую руку. Досталось бедняге… уж очень у него вид древний — Егор таких только в Сети видел, когда староста Володя файлы про историю показывал. Но те шустрые были, что ты! Оно и понятно, Старые Люди их сами и делали, сами придумывали, сами и ремонтировали. Интересно, а Савва с Зией могут такого робота в чувство привести, взбодрить слегка?

Егор представил себе, как они вчетвером возвращаются в Город, гоня перед собой небольшое стадо послушных роботов, сверкающих нержавеющими корпусами и размахивающих гибкими щупальцами. Вот бы пригодились, а? Не верблюды, кормить, лечить и убирать за ними не надо…

Народу в зале было немного. Все хмурые, в глаза не глядящие, делающие вид, что заняты, прямо отлить — и то некогда. Один из них, с лицом, про которое Симеон наверняка бы сказал: «Видать, черти горох молотили!» — демонстративно и зло грохнул железные цепи подъемника прямо под ноги Егору. Да в потемках, да на железный пол… зараза! Егор аж подскочил от неожиданности. Как он только не выпалил с перепугу в придурка несчастного, сам не знает! Повезло злобному мужику. Его счастье — Савва отвел ствол… да и реакция у Егора отменная…

— Еще раз увижу такое, Леня, отправишься в Челябинск. Самоходом, Леня, самоходом! — негромко сказал комбинат-мастер, и небритый рябой Леня сразу увял.

Старика боялись — это было видно. Они хоть и древневеры все… крестоносцы… но порядок четко знали, сразу видно. Кресты, кресты, кресты кругом нарисованы — от атомов, наверное, огораживаются, еретики-гяуры-блять. Священник у них щупленький такой, все глазами зыркает… бородой зарос по пояс… как так? Наверху-то, поди, от жары сдохнешь с этакой бородищей! Или он ее бреет, когда домой возвращается? Поверх бороды крест серебряный висит, а на нем Иисус-Любовь мучается. Лучше бы уж его живым и улыбающимся делали! Что уж так мучить? Сделал бы статуэтку и на алтаре поставил. Стоит Иисус-Любовь, улыбается, руки раскинул, весь мир обнимает — без него не было бы ни жизни, ни радости на земле!

Наверное, именно потому священнослужитель у них такой злобный, что мучающегося Иисуса-Любовь постоянно на себе носит.

И все крестится, крестится. Ромка-джи его внимания не привлек, а Егора так глазами и прожигает. Спаси, Господь-Аллах, того и гляди, порчу напустит… атом-радиацию. Он-то с ней, поди, как демон с карачи — заодно.

Вообще, народу здесь, на Комбинате, много. Человек сто. Считай почти как в Городе! Много ли нас осталось? Вот почему староста Володя так Комбината боится… сто человек мужиков, да с оружием если… м-да. Тут поневоле будешь по договору безропотно пусть и небольшую, но дань платить. Молчаливый Хаснулла раз в три месяца ягоды да ген-галеты в условленное место отвозит. Комбинатовские сами забирают, чтоб не встречаться с городскими. Благодарение Господу-Аллаху, после эпидемии горячки дань Городу снизили, а то бы туго пришлось. Шепчутся, что и среди комбинатовских горячка ураганом прошла, прямо здесь они своих и хоронили… даром что клятву все давали, что трупы их Комбинату принадлежат, пока вахта не кончится.

А старухи болтали, что из трупов атом-радиацией зомби делали, чтобы в самых проклятых местах, где даже роботы работать не могут, живые покойники ковырялись. Те работают, а через неделю разваливаются на куски. И куски эти на корм Установке комбинатовской идут. Ну это, конечно, уже полный бред… хотя звучит таинственно и жутко — детей на ночь пугать.

Но все-таки здесь не так страшно, как наверху. Сейчас-то Егор немного отошел от ужаса. Карачи, кругом карачи, еще на подходах к Комбинату! Десятки… а с перепугу кажется, что тысячи! В песок ногами вросли по колено. Малые щупальца непрерывно шевелятся. Стоят неподвижно, раскаленные полуденным злым солнцем. Да все в тех местах, где наружу торчат вентиляционные трубы, доты-автоматы, входы в Комбинат… жуть какая.

А один стоит у самого главного входа. Песком занесен до половины… а живой!

Зия строго-настрого запретил встревать в разговоры, но Егора поначалу на нервах так и подмывало спросить у встречающихся мужиков, мол, что же вы, еретики-нечестивцы, совсем уже оскотинились?! Расплодили тут карачи, как песчаных блох! Или вы своей душой бессмертной не дорожите — с демонами стакнулись, уроды? И в морду бы прикладом, в морду!

А вообще, врут все про Комбинат… нет тут никаких страшных ген-тварей, да и от атом-радиации схорониться можно. Зия с Саввой непрерывный контроль держат. Нет-нет да и выскакивает из ладони Зии объемный файл — хорошо видно все! Там, где атом-радиация, тускло-красным сияет. Есть, например, один коридор, так в глубине его все малиновым светом налилось. Вход до половины мешками слежавшимися заложен. А в мешках, Савва сказал, дробь свинцовая. Хорошо видно, как от малинового зарева тень по полу тянется — значит, там радиации меньше… мешки заслоняют, как от сияния солнечного. Но если что на пути этого света попадается, полупрозрачным кажется — это значит, что предмет атом-радиация насквозь пробивает, спаси нас и сохрани! И кислотой какой-то воняет… да тошно так от этого запаха, хоть прямо тут и выблевывай завтрак! Но, слава Господу-Аллаху, комбинат-мастер им это место, видимо, из бахвальства показал… не пошли они к этому перекрестку, издалека смотрели.

А сколько они с Ромкой-джи наслушались в детстве о ген-тварях! И тебе тут зверодемоны, и люди с двумя головами, и пожирающие все подряд песчаники, рожденные с содранной шкурой, и зомби, по ночам верхом на карачи Комбинат охраняющие! Мол, вдобавок ногтей и волос на Комбинате ни у кого нет — выпадают буквально за день. И в Челябе комбинатовского мужика, если выжил и вернулся, только так и признают средь иных-прочих.

— Новая разработка? — довольно равнодушно спросил комбинат-мастер, покосившись на комп Зии.

— Ну не такая уж и новая… — проворчал Савва, и старик ничего больше спрашивать не стал. Губами пожевал и промолчал.

У него самого в мастер-зале комп нисколько не хуже, вот что интересно! Все планы в объеме, все переходы и залы видны, со всеми радиационными полями — сам похвастался. Ну, естественно, вдобавок и круговое слежение по периметру… и прочее там. Ромка-джи, засранец, не утерпел, ткнул-таки пальцем в то место, где они многоногий механизм видели. И спросил благоговейно:

— А там что такое, господин комбинат-мастер?