Как это могло случиться? Клавдия хоть и была человеком верующим… Ну как верующим– в существование некой Высшей силы и Высшего Разума она верила абсолютно, и «Отче Наш» знала, и «Богородичную молитву», и молитву Николаю Чудотворцу, и еще несколько важных молитв. И основные, главные православные праздники они в семье отмечали, и постились перед Пасхой. Иногда. Но истинной, глубокой воцерковленности в ней не было. Однако и во всякую там метафизику и мистику Клавдия как-то не очень верила, допускала, но с сомнением, все больше предпочитая научный и прикладной подход.

А тут такое! Нате вам– лично столкнулась с необъяснимым фактом, на самом деле имевшим место. Вот как такое вообще возможно? И как, и чем это объяснить?

Как там сказал Матвей? Машина была в полном порядке, ей сделали профилактику…

Нет, он не совсем так сказал. Он сказал: «Мы провели капитальное тестирование броневика и серьезную профилактику…»

Захваченная выстрелившей, словно пулей, ассоциацией, ошеломленная, Клавдия замерла в ступоре, с поднятым над разделочной доской ножом, похолодев всем телом, зацепившись сознанием за слова «капитальное тестирование».

–Да ладно…– в глубоком ауте потрясения прошептала она и повторила:– Да ладно… Да ну!– не желая принимать пришедшую мысль, сопротивлялась Клава.– Полное, твою елки же метель, капитальное тестирование. Да как так-то?– Разозлившись, она ругнулась от всей души на себя:– Как так можно было протупить-то, Клава! Ты совсем, что ли?..

И, резко швырнув нож на столешницу, раздосадованная донельзя, повыключала все конфорки на плите, сдернула с себя фартук и рванула в комнату переодеваться.

Через полчаса Клавдия смотрела на разложенные перед ней на столе четыре разных тестера на определение беременности, показывавших одинаковый, однозначный результат, о котором она знала еще до того, как провела это самое «капитальное тестирование».

Мотнулась Клава в соседнюю аптеку и тем же аллюром обратно, благо аптека находилась рядом, в соседнем доме. Быстро провела процедуру и, пока ожидала результата, чистила себя и мысленно, и вслух почем зря. Ну как можно было забыть напрочь о тех самых «днях», святых и регулярных для каждой женщины? Как можно было так протупить?!

«Ну вот как? Да потому что!»– разозлилась она на себя пуще прежнего, а еще пуще того на Ладожского. Да потому что, кроме бесконечных мыслей о Матвее: где он, как он, здоров ли, все ли с ним в порядке, не ранили ли– ни о чем другом она и думать нормально не могла! Вообще! Словно отшибло все остальное, а память на простые бытовые дела так и вовсе стерло начисто!

И что теперь со всем этим делать? И что будет?

Да ничего не делать– как-то в один миг вдруг совершенно успокоилась Клавдия и выдохнула, чувствуя, как снисходит на нее облегчение и душевный, благодатный какой-то покой. Будет то, что будет, то, что и должно быть.

–Да-а-а…– протянула девушка, сидевшая рядом с Клавой,– такое сейчас вообще вокруг…

–И не говори,– поддержала ее вторая дама и принялась эмоционально рассказывать жарким полушепотом:– У моей соседки Зои Викторовны двое сыновей, так представляешь: старший ушел по мобилизации, а младший сбежал в Грузию. И как ей теперь с этим жить?

–Жесть,– согласилась девушка,– а у меня парень уехал, представляете, а я вот…

–А ты-то чего с ним не поехала?– подивилась собеседница.

–Да ну,– махнула пренебрежительно рукой девушка,– у меня работа, клиенты, все норм и по деньгам, и вообще. А там что?

–Ну так парень твой, наверное, не просто так уехал, как-нибудь зарабатывать сможет?– предположила женщина.

–Ага,– саркастически заметила девушка,– верняк: вот точно как-нибудь будет. А оно мне надо– его «как-нибудь»?

«И что бы мне не прийти вечером, нет– надо же было непременно записаться на утро…»– в который уж раз мысленно проворчала Клавдия, раздражаясь от вынужденности выслушивать диалог дамочек.

Клавдия могла и не приходить на прием. Могла, сдав все необходимые анализы, а для собственного успокоения еще и кучу дополнительных анализов и исследований, с чистой душой отправить результаты по электронке своему постоянному гинекологу, потом позвонить и посовещаться с той по телефону. Но она решила, что надо все-таки сходить, заодно уже и сразу встать на учет по беременности. Вот и выкроила время на раннее утро перед работой. Ну кто ж знал, что тут какая-то непонятка с записью произошла и образовалась очередь… из одного человека– той самой девушки, что не уехала со своим парнем в Грузию и теперь вот «зацепилась» языками с еще одной теткой, уже сидевшей у двери кабинета, когда Клавдия пришла.

А Клава, вот честное слово, ничего сейчас не могла слушать ни про «грузинский исход», ни про мобилизацию, ни про СВО и любые касающиеся ее дела. Тошнило Клаву от этих разговоров. Прошла неделя после звонка Ладожского и обнаружения ею своего состояния, в классической литературе именуемого «интересным положением». Положение у нее и на самом деле было интересным, по крайней мере не скучным, если брать во внимание, что она старательно его пока скрывала ото всех (и в первую очередь от родных) и понятия не имела, как сообщить о нем виновнику того самого положения.

И стоит ли вообще ему сообщать…

Из кабинета, у которого они сидели, вышла медсестра и пригласила:

–Клавдия Юрьевна, проходите, пожалуйста.

–Ну что, Клавдия,– глядя в монитор аппарата УЗИ, поставила диагноз гинеколог,– отличный плод. Восемь недель.

«Восемь…»– подумала Клавдия и улыбнулась: значит, космический, монгольский ребенок у нее. С Неба на тот холм в степи сошедший.

–Ну что, отца-то обрадовала новостью?– улыбнулась в ответ на улыбку Клавдии доктор.

–Нет,– покрутила головой Клава, продолжая счастливо улыбаться.

Матвей Ладожский впервые в жизни не знал, как поступить, отчего и пребывал в глубокой растерянности. Тоже, между прочим, впервые в жизни, настолько необычным и странным оказалось для него это состо-яние.

Когда он делал Клавдии предложение выйти за него замуж, то был совершенно уверен, не сомневаясь ни на мгновение, что Клавдия его примет. Ведь это было единственно верным и логичным решением для них, при тех удивительных чувствах, которые они испытывали друг к другу, при их потрясающем совпадении буквально во всех жизненных аспектах и планах, даже в таком экзотическом, как его вторая монгольская жизнь и такая же тувинская жизнь ее сына Павла.

Это ведь настоящее чудо: найти друг друга и настолько чувствовать, слышать, понимать, каким-то одним дыханием, одним устремлением– совпадением жизней.

Так какие еще могут быть варианты? С логической точки зрения Матвея и исходя из того, что он ощущает,– вариант только один: жить вместе, стать настоящей семьей.

Но когда Клавдия настолько очевидно и сильно растерялась от его слов и даже, как показалось Матвею, испугалась и… отказалась выходить за него, то Ладожский решил, что причина отказа девушки в нем самом.