Умирать нам на Савагодзских позициях не пришлось, так как 14-го утром пришло приказание: 282-й Черноярский полк передать в распоряжение коменданта г. Ляояна для размещения в фортах. 284-й Чембарский и 28-ю артиллерийскую бригаду – в распоряжение командира 4-го Сибирского корпуса.

Исполнив в точности приказание, я поставил осиротевший штаб в д и сам поехал к командующему армией узнать свою дальнейшую судьбу. Генерал-адъютант Куропаткин встретил меня словами:

– Здравствуйте, Экк, ну, вас постигла общая участь, и вы остались без дивизии. Но я о вас уже подумал и подыскал войска; я вам верну Чембарский полк, потом дам Выборгский полк,[152] который вы легко разыщете, он только на днях высадился здесь, и я его смотрел. Как кавалерию дам 1-й Аргунский казачий полк[153] и артиллерию – два дивизиона сибирской резервной артиллерии. Эти части будут направлены к д. Туадагау, и вы составите резерв командира 18-го армейского корпуса генерала от кавалерии Бильдерлинга.[154]

Знал я, что перемешивание частей стало хроническим явлением в Маньчжурской армии, но все же такого быстрого расхищения дивизии не ожидал, и понятно, на душе не могло быть спокойно.

85-й пехотный Выборгский полк я быстро разыскал на биваке под самым Ляояном. Это был головной эшелон 1-го армейского корпуса. 17-го же вечером вернулся к штабу дивизии 284-й Чембарский полк и с ним, случайно, 5-я батарея 28-й артиллерийской бригады. Явился и командир 1-го дивизиона 1-го Аргунского казачьего полка Забайкальского казачьего войска, а на другое утро, 18 августа, прибыли два дивизиона сибирской резервной артиллерии.

Все эти части была направлены к деревне Туадагау, где и стали: 85-й пехотный Выборгский и 287-й пехотный Чембарский полки на биваке у селения Туадагау; дивизион 1-го Аргунского казачьего полка квартиро-биваком в самом селе; артиллерия на позиция уступом сзади бивака пехоты.

Тотчас же была установлена связь с 35-й пехотной дивизией,[155] которая вела бои впереди нас. Сам я поехал к командиру 18-го армейского корпуса, генералу от кавалерии Бильдерлингу, стоявшему со штабом корпуса в четырех верстах за нами, и получил от него приказание оставаться на занятых нами местах, так как его резерв непосредственно в его распоряжении.

To были дни, когда генерал Куроки,[156] потеснив наши войска, успел переправить часть своих войск на правый берег р. Тай-цзы-хэ в районе д. Секвантун и двинуть их на Янтайские копи, в обход нашего левого фланга. Высланная против обходящих частей бригада была разбита и в беспорядке отошла.

Для восстановления положения был направлен 1-й Сибирский корпус,[157] выдержавший уже целый ряд упорных боев, особенно 17 августа на горе Маятунь, когда корпус в течение целого дня был под непрерывным артиллерийским огнем не слыханного дотоле напряжения. Гора Маятунь от вершины до подошвы буквально как бы курилась, вся окутанная клубками дыма рвавшейся шрапнели. К счастью, несмотря на столь напряженный огонь, войска 1-го Сибирского корпуса особых потерь не понесли, но были как бы подавлены этим огнем и корпус двинулся очень вяло, прошел в течение дня всего восемь верст и существенной пользы не принес. 19-го к Янтайским копям подошла Сибирская казачья дивизия[158] генерал-майора Самсонова, которая остановила дальнейшее продвижение японцев.

В течение всего 18 августа и утра 20-го вверенный мне резерв оставался в бездействии и за это время был очевидцем двух паник: поздно вечером 19-го к биваку Чембарского полка подошел офицер с небольшой командой людей и просил принять от них знамя одного из полков 35-й дивизии. Получив об этом донесение, я немедленно прибыл на бивак и потребовал от офицера донесения, каким образом он мог со знаменем отделиться от полка. Офицер доложил следующее:

– Я офицер артиллерийского парка и стою со своим отделением недалеко от вашего бивака. Знамя с приведенной мною группою солдат приблудилось к нашему отделению, и так как я не мог добиться от людей, что именно случилось и где их полк, то и решил принести знамя к ближайшей части и сдать под ее охрану.

Я приказал знамя принять, поставить вместе со знаменем Чембарского полка и уведомить командира о месте нахождения знамени.

Не успел я вернуться в фанзу, как вновь прибежали доложить, что к биваку на полных рысях подъехал дивизион 35-й артиллерийской бригады,[159] оставившей позицию. Выслушав сбивчивые объяснения командира дивизиона, я приказал ему успокоить людей и под конвоем двух сотен 1-го Аргунского казачьего полка вернуться на боевую позицию. Об обоих случаях уведомил начальника 35-й пехотной дивизии и донес генералу Бильдерлингу.

Но каково было мое удивление, когда артиллерийский дивизион вновь прибыл к биваку и командир доложил, что начальник дивизии ему объявил, что он в нем не нуждается, и приказал идти обратно в тыл.

Я приказал дивизиону стать на позицию с Сибирскими резервными дивизионами и вновь донес генералу Бильдерлингу. Через некоторое время, уже после полуночи, мимо бивака прошел в тыл 137-й пехотный полк,[160] командир которого объяснил начальнику штаба дивизии, что он решил отвести полк назад и лично доложить командиру корпуса о положении дела на передовой позиции.